Для Траку и двух его ближних ярлов ратники освободили самую чистую землянку. Жившие в ней людишки перебрались куда-то в другое место. Жарко пылающий очаг согрел заледенелую одежду, и теперь вся землянка заполнилась запахами мокрой кожи, пота и отсыревшей ткани.
Грай, молодой веселый ярл, совсем недавно разменявший свою двадцать вторую весну, уже разогревал на огне окорок. Баклага с пивом пошла по рукам. Траку, пристроив рядом с собой на лежанке шлем, откинулся к обложенной тонкими жердями земляной стене. Нужно было снять сапоги, но сил не было, хотелось вот так просто сидеть, вытянув к огню гудящие ноги. Хорошо, что они наткнулись на эту весь, иначе пришлось бы пережидать непогоду прямо в лесу. Дружина разбрелась по землянкам. Сквозь завывание ветра временами слышались вопли девок, которых ратники пользовали для услады. Ничего, лучше племя будет. Не могут мужики защитить своих женок, значит, грош им цена. Все одно взять с этой веси нечего, нищета, даже припасов особых нет. Как только тут люд живет? Леса богатые, бей зверя, бортничай, так нет! Ленивые какие-то. Хотя девки у них аппетитные. Траку еще раз посмотрел на распростертую под Владом девицу. После того как Грай приволок ее за косу в землянку, она уже больше не визжала истошно. Грай, перегнув ее, быстро отпользовал и занялся ужином. Теперь же, когда за дело принялся Влад, она лишь тихонько всхлипывала. По старшинству Грай ее сразу же предложил конунгу, но Траку отказался. Уже давно в его сердце поселилась одна женщина. Местные вожди, конечно, постоянно предлагали ему в жены своих дочерей. Он не отказывался, но после свадебного пира, как правило, отвозил их в Тракай да селил в большом бурге на берегу, почти сразу забывая об их существовании.
А девка впрямь хороша, молодая, сочная, с белым, гладким телом. Груди большие, налитые. И на лицо смазлива. Ну да ладно, пусть ярлы позабавятся. Траку, увидев, что Влад, смахнув пот со лба, наконец слез с девки, поманил ее пальцем. Та с растерянным заплаканным лицом на коленях приблизилась к Траку.
— Сапоги мне сними, девка, — усталым голосом приказал Траку.
Видя ее растерянность, слегка толкнул ее в белое гладкое плечо со следами хищных пальцев Влада.
— Оглохла, что ли? Сапоги сними да ноги мне обмой. И поживее, спать охота.
Пошевеливая раскрасневшимися пальцами ног, Траку с удовольствием рвал крепкими зубами подогретое мясо, запивал пивом из баклаги. За его спиной девка грела лежанку, а вьюга не унималась. До Тракая оставалось всего ничего, три перехода. В этот раз полюдье собрали легко, дружина вернется без потерь, значит, не будут рыдать вдовы, не станут убиваться матери. Скоро он, наконец, обнимет свою любимую Весту. Подхватит на руки сына, погладит русые волосы дочери. Скоро.
Робкий стук в дверь вернул Павла к реальности.
— Да. Слушаю тебя.
— Павел, можно я приму ванну? — нерешительно спросила Наташа.
— Разумеется, и нечего меня спрашивать. На ближайшее время это твой дом. Чувствуй себя здесь хозяйкой. А если ты и впрямь немного хозяйством займешься, буду тебе только благодарен. На сегодня у нас еды достаточно, а вот завтра придется что-то готовить.
— Спасибо, вы только расскажите мне, где здесь магазины или рынок. Я с радостью буду вам полезной.
— Иди играй в русалку, потом все объясню, а пока не мешай мне работать.
Осторожно прикрыв за собой дверь, Наташа заперлась в ванной. Хозяин не чурался земных радостей. Пены для ванн Наташа насчитала целых пять видов. Погрузившись в горячую ванну с пышной пузырящейся пеной, Наташа невольно тихонько рассмеялась. Какая все же благодать! Тело расслабилось, даже шов перестал чесаться. Теплая истома охватила ее.
Павел закинул руки за голову, потянулся и, решительно поднявшись, пошел варить себе кофе. Самое время, плевать, что за окном унылый день сменился на не менее унылый вечер. Кофе можно и нужно пить всегда! Он бодрит, согревает, заставляет быстрее бежать кровь, будит воображение.
Коричневая шапка кофейной пены неспешно ползла вверх по стенке джезвы. Аромат свежесваренного кофе будоражил вкусовые рецепторы. Павел невольно сглотнул слюну и замер у плиты. Погасив конфорку, переставил джезву на стол и достал любимую чашку. Пока кофе настаивался, Павел, распахнув форточку, закурил. Да, похоже, книга получается. Впрочем, неудивительно, когда писал первую, даже пятую, волновался сильно, но теперь, когда выдумывать уже не приходилось, писал он на удивление легко, попросту переносил на бумагу то, что чувствовал, что видел. Ведь он, по сути, жил именно в том, ярком мире. Здесь, в этой реальности Павел лишь существовал. Конечно, сейчас в этой реальности появилась Наташа, но так, пожалуй, даже интересней, вот сегодня она подсказала ему образ Весты. Странное дело, она совершенно не раздражала его, скорее наоборот, Павлу было приятно, что в его доме находится эта девушка. Может, оттого, что у него самого не было детей? Говорят, инстинкт продолжения рода — великая сила. Его герои прямо-таки из кожи лезут вон, чтобы оставить потомство, на этом, в общем-то, и строятся его книги. Допив кофе, Павел привычно сполоснул чашку и джезву. Поставил в сушилку. Глядя в окно, закурил очередную сигарету. В парке веселилась Дашка. Андрей разговаривал по телефону, вот он сунул телефон в карман кожанки и, присев на корточки, похлопал в ладоши. Дашка, услыхав призывные хлопки, опрометью бросилась к нему. Подлетев, с разгона поставила передние лапы Андрею на плечи и начала вылизывать ему лицо. Андрей обхватил ее большущую черно-рыжую голову, не отворачивался, а, похоже, тоже целовал ее в ответ. Вот тоже пример из жизни. Сколько уже он живет один, лет пять или шесть? Судя по всему, жениться вторично не собирается. Вилия одно время была к нему явно неравнодушна, а теперь красавица Марина откровенно влюблена. Только он по-прежнему один. Непонятно, почему на него так западают женщины, не красавец, ростом не вышел, ниже среднего, молчун, а вот на тебе едва ли не гроздьями виснут? Сигарета тлела в пепельнице на подоконнике. Дымок неторопливо вытягивался в форточку. А в парке под окнами Андрей все еще обнимался со своим зверем.
— Какая огромная собака! — раздался за спиной голос Наташи. — А этого мужчину я уже видела, он осенью приезжал к вам в деревню.
— Да, это мой друг, Андрей, — не оборачиваясь, ответил Павел.
— Он, очевидно, очень одинок.
— Почему ты так решила?
— Столько нежности дарить собаке может человек, которому не с кем поделиться ею. Я думаю, у него нет жены, он живет совсем один, очень замкнуто. Все, что у него есть в жизни, эта собака. Он, наверное, очень несчастный человек. Вечерами он сидит дома у телевизора и, не глядя на экран, ласкает свою зверюгу, разговаривает с ней. А она глядит на него огромными глазами и не может ничего сказать в ответ. Он любит собаку, собака любит его, так они и живут вдвоем, два одиноких сердца, потерянные в мире людей.
— Знаешь, а ты права. Он развелся лет пять назад или шесть, точно не помню. С тех пор живет один. Его жена уехала в другой город. Вышла замуж, счастлива. По крайней мере, он так говорит. А вот Андрей так и не женился. Хотя, насколько мне известно, Андрей еще тот Казанова. Женщины от него без ума.
