Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99
Он повёл глазом через плечо, нашёл четвертуню:
– Сходи, Хвойка.
Меньшой, самый бодрый телом и разумом, с готовностью присел расстегнуть юксы. Светел постиг его намерение так, будто оно уже состоялось. Хорошо жить на миг вперёд супостата! Вот Гузыня прянул вперёд, но куда дню вчерашнему день завтрашний догонять! Жарая голова уплыла в сторону, очень неудобную для удара. Хвойка поскользнулся, холостой замах развернул его… в лицо косо ринулся снег. Лесовику ловкости не занимать! Парнище мигом вскочил. Озлобленно кинулся мстить за нечаянное падение.
«Прав был атя! Пока силён не поднимешься, слушать не захотят…» Вдругорядь Светел приложил недруга уже как следует, об твёрдый череп загривком. Чтобы полежал, отдохнул.
– Ты нашего младшенького не замай, – встрепенулись Гузыни. Без дядькиного слова начали сбрасывать путца.
– Угадали: меня, если что, Незамайкой нынче ругают, – сказал Светел. – А ты бы, Мешай, хоть сестру свою уважил, их родившую.
Хвойка ёрзал на снегу, искал воздуху. В сипящий рот втягивались белые хлопья.
– Слыхали? – оглянулся бывший надсмотрщик. – Вы, говорит, мамоньку плохо чтите!
– Мы не чтим?
– Он сказал?
– Да его мамка нашей родимой ножки мыть не годится!
– Что, что он там про мамоньку вякает?
– Гово́рю дикомытскую поди разбери.
– Он что сказал? Не ува́жу?
– А на рыло андарх!
«Насядут скопом, не выстою. Надо, чтоб не насели…» Длинные руки первака сгребли пустое облачко снега. Светел пролетел сквозь вражий приступ, как дядя Летень учил. Другак, начиная улыбаться, всё смотрел туда, где медленно смыкались пятерни старшего. Успел ли понять, что за вихорь метнул его на спину брату? И обоих – на четвертуню, наново лишив того воздуху? Третьяк вроде что-то подметил, затеял повернуться навстречу. Зря! Лучше б вверх выпрыгнул! Светел кувырком влетел ему под ноги. Разгон взял своё – матушкин любимец упорхнул в общую кучу. Даже помогать не занадобилось.
Теперь на ногах оставался только Мешай, но он, может быть, один стоил всех поверженных братьев. Светел встал так, чтобы не застить коготковичу, если тот раскрутит пращу. Мешай не спускал с него глаз. Правая рука хищно тянула вон зарукавник. Сущий кинжал с клинком, плавно сбегавшим к гранёному острию. «А то не хаживал я на нож…»
– Зол ты драться, а и злее найдём, – сквозь зубы выговорил Мешай. – Щенков раскидал, поговори-ка с матёрым!
Этим зарукавником он небось в застолье хлеба не резал. Работник не врал. Оружие знало кровь. И вновь её изведает не задумавшись.
Гузынюшки вставали пристыженные. Медлили нападать. Смотрели на дядьку.
– Я их, – сказал ему Светел, – в кучку сложил не потому, что плохо насели. Не надо вам туда, вот и падаете.
И ликующе улыбнулся. Открыто, как долгожданным друзьям.
При виде этой улыбки Мешай дрогнул, рука замерла. Последние лет десять его боевой кинжал лишь гусям да уткам головы сёк.
– Я вас, ребята, от лихой беды опасаю, – заботливо продолжал Светел. – На тебя, Хвойка, и так смертную вину уже возлагают.
– Что?.. – поперхнулся мизинчик. Совсем не таким голосом он пьяные песни третьего дня в кружале орал. Теперь стоял аршин проглотив, держался за старшего.
– А вот что. Ты, бражкой облакомившись, Порейку-работника ринул?
– Ну я. Подумаешь, ринул! – Меньшой хотел отмахнуться, только задор вышел тревожным.
Братья поддержали:
– Ты нас смертными ви́нами не пугай.
– Тяжкое слово скоро молвится, не скоро изглаживается…
– Зашиб, что ли? Так подарочком обиду загладим.
– Ковром войлочным добрым поклонимся. Шегардайского дела.
Мешаев зарукавник медленно уползал в ножны.
Светел грустно покачал головой:
– Некому кланяться. Тебя, Хвойка, Путилина чадь гуртом выгнала, а у Порейки кровь горлом пошла, унять не смогли. Помер к вечеру.
– Не я это! Не я! Я только нос ему подрумянил! Я смертью не убивал!
Все смотрели на младшего. Так, будто с рук у него капала Порейкина кровь.
– Не я!!!
– Ты, не ты… перед людьми правься теперь. Мне-то лишь сказать велено, чтобы вы к Путиле захаживать повременили.
– Кем велено? – спросил Мешай.
Светел ответил с великолепным чувством причастности:
– Слыхал про Сеггара Неуступа?
– Кто ж не слыхал, – переглянулись Гузыни.
– Сразу б сказал, чьих ты…
– А я пытался. Вы слушали? Так вот, Сеггар моими устами велит вам впредь блюсти мир в перепутном кружале. Буянов отваживать.
«Вот, атя!.. Я поднялся! Деревенских драчунов слушать понудил! Дай срок, нарочитые вельможи послушают…» Его озадачила перемена, случившаяся с Мешаем. Имя Сеггара не то что напугало бывшего надсмотрщика, просто как бы отменило все дальнейшие споры. Гузыни вдруг насторожились, обратили головы к северу. Светел и сам уже различил лай четвёрки псов, звоны бубенцов на потяге.
– Мамонька едет, – выговорил первак обречённо.
– Борзую упряжку взяла…
Дядька неожиданно достал пальцами снег:
– Ты, парень, кланяйся Неуступу от Мешая-десятника.
По ручью на омуток вырвались псы, во весь дух мчавшие вёрткие санки-лодочку. Дома у Светела такие назывались керёжами.
Псы тотчас кинулись к молодым хозяевам ластиться. Даже четвертуня, ошеломлённый, потерянный, неволей подхватил псицу, с визгом прыгнувшую на грудь. Светел аж позавидовал. Хвойка неудержимо заулыбался, убирая лицо от проворного языка. Звери чуяли тяготившую воздух беду, силились отвести её, как умели. Светел ловил смутные обрывки их мыслей, как некогда Зыкиных.
Санками, пригнувшись, правила маленькая женщина – вся белая от налипшего снега, узора на одежде не разберёшь. И меховая личина была такой же мшисто-серебряной, как у сыновей, пока те друг через дружку падать не начали. Цепкие глаза в опушённых инеем прорезях мигом оценили увиденное.
– Уж ты, батюшка добрый молодец, несмышлёнышей моих помилуй, – неожиданно сильным, низким голосом обратилась она к Светелу. – Ребята у меня ласковые… одна незадача, без отцовской строгости возрастают, баловники.
Слова были словами мольбы, однако чувствовалось – мамонька привыкла к исполнению своей воли. Светел нашёл взглядом Мешая. Былой гроза колодников стоял скромно в сторонке. Не сказать прятался, но и на глаза зря не лез.
Светел поклонился женщине:
– Я твоим сыновьям, почтенная матерь, уже всё сказал. Они со мной согласились.
Обращение, подхваченное у воеводы, казалось весомым, древним, торжественным.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99
