— Немного, — заявил он. — Мы установим авторов объявлений, которые она обвела. Если нам повезет, среди них окажется и Чарлз Норт.
— Эрин не слишком-то аккуратно вела записи, — сказала Дарси. — Может, мне сходить к ней на квартиру и снова просмотреть все бумаги на столе? Я могла что-нибудь пропустить.
— Это было бы замечательно. Но вы не беспокойтесь. Если Норт действительно юрист из Филадельфии, его легко отыскать, — Винс поднялся. — Сейчас этим и займусь.
— А я поеду к Эрин. Выйдем вместе, — Дарси помедлила. На автоответчике вспыхивала лампочка. — Я только прослушаю запись. Вы подождете? — Она попыталась улыбнуться: — Вдруг Эрин позвонила?
Было два звонка. Оба по поводу объявлений. Один — очень милый. «Привет, Дарси. Звоню еще раз. С удовольствием прочел твое письмо. Надеюсь, мы сможем встретиться. Мой номер 4358. Зовут Дэвид Уэлд, телефон 555-48-90».
Второй звонок был совсем другим. «Послушай, Дарси. Зачем ты тратишь и свое и мое время? Я звонил тебе четыре раза. Не люблю передавать через автоответчик, но на этот раз передам. А пошла ты...»
— Парень с характером, — покачал головой Винс.
— Я не включала автоответчик, когда была в отъезде, — сказала Дарси. — Если кто-то и пытался мне дозвониться в ответ на письма, которые я разослала сама, то наверняка уже перестал. Эрин стала посылать ответы от моего имени недели две назад. Это первые звонки.
Гас Боксер удивился и не слишком-то обрадовался, когда открыл дверь и снова увидел молодую женщину, которая накануне отняла у него столько времени. Он хотел было напрочь отказаться опять впустить ее в квартиру Эрин, но не успел.
— Мы заявили об исчезновении Эрин в ФБР, — сказала Дарси. — И мне велели еще раз осмотреть стол.
ФБР. По телу Гаса пробежала нервная дрожь. Но ведь это было так давно. Ему не о чем беспокоиться. Ну заходили тут к нему недавно и даже адрес оставили на случай, если какая-нибудь квартира освободится. Одна красотка сказала даже, что готова выложить тысячу сверху, если он сообщит ей первой. Так что если подружка этой Келли дознается, что с той что-то случилось, в кармане у него заведется кое-какая мелочишка.
— Я ведь тоже за нее волнуюсь, — затянул он. Сочувственный тон давался ему с трудом. — Подымайтесь.
Наверху Дарси сразу же включила свет: наступали сумерки. Вчера квартира еще казалась приветливой. Сегодня на всем сказывалось отсутствие хозяйки. На подоконнике стала заметна тонкая полоска копоти. Рабочий стол слегка запылился. Афиши в рамах, всегда такие яркие и веселые, теперь казались неуместными.
Пикассо из Женевы. Эрин купила его за границей, куда она ездила один раз от школы. «Мне она нравится, хотя тема мне не слишком близка», — говорила Эрин. На картине были изображены мать и дитя.
Новых записей на автоответчике не было. В письменном столе Дарси не нашла ничего важного. В одном из ящиков лежала чистая кассета. Может быть, Д'Амброзио захочет прослушать старую, с записями. Она заменила пленку.
Дом инвалидов. В это время Эрин обычно звонила туда. Дарси нашла телефон в справочнике и набрала номер. Трубку взяла старшая дежурная по этажу, где проживал Билл Келли.
— Эрин как обычно звонила во вторник вечером, около пяти. Я еще сказала ей, что отцу недолго осталось. Она пообещала приехать в Уэллесли на выходные. — Потом добавила: — Я слышала, она пропала. Мы все тут молимся за нее.
«Мне больше нечего тут делать», — подумала Дарси, и ее вдруг охватило непреодолимое желание поскорее попасть домой.
Когда она добралась до дому, было без четверти шесть. Надо принять горячий душ, решила она, и выпить горячего грогу.
В половине седьмого, укутавшись в свой любимый теплый халат, с чашкой дымящегося грога в руках, она уселась на диван перед телевизором и нажала кнопку дистанционного управления.
Как раз начиналась какая-то передача. Джон Миллер, репортер криминального отдела четвертого канала, стоял при въезде на один из пирсов на Вестсайд. Позади него на фоне темной холодной воды Гудзона были видны силуэты полицейских, охранявших огороженную веревками площадку. Дарси прибавила звук.
"...
Заброшенном пирсе на Пятьдесят шестой улице только что обнаружено тело молодой женщины. Личность ее пока не установлена. По всей видимости, она была задушена. На вид ей около двадцати пяти лет, стройная, рыжеватые волосы. Одета в пеструю блузку и брюки. Странно в этой истории то, что на ней разная обувь: на левой ноге — коричневый кожаный сапожок, на правой — выходная туфля".
Дарси смотрела на экран невидящими глазами. Рыжеватые волосы. Около двадцати пяти лет. Пестрая блузка. Она подарила Эрин пеструю блузку на Рождество. Эрин была в восторге. «Здесь все краски одежд Иосифа, — сказала она. — Замечательно».
Рыжеватые волосы. Стройная. Одежда Иосифа.
Одежды библейского Иосифа были в крови, когда его вероломные братья показали их отцу в доказательство того, что он умер.
Наконец Дарси удалось нащупать в сумочке карточку агента Д'Амброзио.
Винс уже выходил из кабинета. Он торопился на встречу со своим пятнадцатилетним сыном Хэнком в Мэдисон Сквер Гарден. Они собирались быстро поужинать и посмотреть хоккейный матч с участием «Рейнджерс». Слушая Дарси, он понял, что ждал этого звонка, только не думал, что все произойдет так быстро.
— Боюсь, что дело плохо, — сказал он. — Я свяжусь с участком, где нашли девушку. Ждите дома, я позвоню.
После разговора с Дарси он позвонил в телекомпанию Хадсон. Нона была еще на работе.
— Сейчас же еду к Дарси, — заявила она.
— Ее попросят опознать тело, — предупредил Винс.
Потом он позвонил в северный центральный участок, и его соединили с начальником отдела по расследованию убийств. Тело еще не увезли с места преступления. Когда его доставят в морг, за мисс Скотт пошлют машину. Винс объяснил, почему он интересуется этим делом, и услышал в ответ: «Мы будем признательны за помощь. Если только дело не прикроют сразу, было бы хорошо пропустить его через АПСОЖ».
Винс снова набрал номер Дарси и сообщил, что за ней заедет полицейская машина и что Нона вот-вот будет у нее. Дарси поблагодарила. Голос ее ничего не выражал.
Крис Шеридан вышел из здания своей галереи в десять минут шестого и большими шагами направился на угол Шестьдесят пятой улицы и Пятой авеню. От угла Мэдисон и Семьдесят восьмой улицы надо было пройти четырнадцать кварталов. Неделя выдалась очень насыщенная и весьма удачная, и сейчас он наслаждался чувством полной свободы и сознанием того, что впереди у него целых два выходных дня. И никаких дел.
Окна его квартиры на десятом этаже выходили на Центральный парк. «Как раз напротив зоопарка», — говорил он обычно друзьям. Вкусы его были эклектичны, и антикварные столики, светильники и ковры сочетались здесь с длинными удобными диванами, обитыми тканью с геральдическим рисунком под средневековые гобелены. На стенах висели английские пейзажи. В столовой охотничьи гравюры девятнадцатого века и шелковые драпировки, изображавшие древо жизни, удачно дополняли стол и стулья в стиле Чиппен-дейл.
