Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
– Побеседовал немного для порядка, – начал оправдываться Коловрат, – чтоб не с пустыми руками являться ко двору княжескому.
– Узнал что? – понизил голос боярин, сделав даже полшага вперед.
Но в этот момент по толпе собравшихся на крыльце пронесся приглушенный ропот, и боярин умолк, а Коловрат, обернувшись, с удивлением заметил, как в ворота княжеского кремля, истово крестясь во все стороны, входит группа тех самых странствующих монахов, которых он едва не принял за нищих.
– Это чего, – удивился Евпатий, невольно покосившись на помощников рязанского епископа, которые, узрев прибывших, развернулись и ушли внутрь, едва не плюнув на землю, – этих гостей, что ли, ждете?
– После договорим, боярин, – прекратил разговор Святослав, возвращаясь назад, – тут другие дела начинаются.
– Уводи своих пленных в холодную к князю, – приказал воевода Богдан, махнув рукой в сторону телеги, – да побыстрее. А сам потом в палаты приходи. Если Юрий дозволит. Разговор твой позже будет.
Коловрат молча кинул не стал вдаваться в лишние расспросы. По его знаку ратники выдернули пленников из телеги и быстро уволокли в левое крыло терема, где имелся ход под землю, уже хорошо знакомый боярину. Не раз там бывал по службе. То с князем, то с воеводой. Подвесив пленников к столбам, Евпатий оставил их там под охраной, а сам по тайной лестнице, что вела в княжеские палаты, быстро поднялся наверх. Он пока не понимал, что происходит, и очень хотел поприсутствовать на встрече князя и странных нищих монахов, которых здесь встречали с таким почетом. «С чего бы Юрию, князю рязанскому, принимать таких нищебродов? – удивлялся Евпатий, перескакивая со ступеньки на ступеньку и придерживая меч, чтобы не хлестал по ногам. – Да еще не православных. И помощники самого епископа здесь, хотя и без него. Видать, тут какая-то политика намешалась. Надо бы узнать, в чем дело. Авось, князь дозволит».
Оказавшись у входа в палаты, где князь Рязани обычно вел переговоры с иноземцами, Коловрат понял, что еще не опоздал. Странствующих монахов не было, значит, встреча не началась. Сам Юрий сидел на почетном месте в парадном облачении, как будто принимал важных послов, а по правую руку от его резного раззолоченного трона стоял боярин Святослав с толмачом и помощниками, что-то быстро нашептывая в ухо князю. Никакого стола с яствами перед собравшимися не было, значит, разговор предстоял хоть и важный, но не располагавший к дружеской застольной беседе, а значит, и не очень долгий. Так, во всяком случае, подумалось Евпатию.
По левую руку от Юрия виднелись воевода Богдан и люди епископа рязанского. Перед князем, на полшага в сторону и за спиной, расположилось не меньше дюжины охранников, рассредоточившись. Они были здесь всегда, сколько бы гостей ни прибыло, разве что князь сам их удалял в силу секретности разговора и доверия к гостю.
Пройдя сквозь охрану, которая по знаку князя пропустила его внутрь, Коловрат приблизился к Юрию.
– Здравствуй, Евпатий, – приветственно кивнул ему князь, – рад видеть. Наслышан уже от воеводы и Святослава про твои подвиги. Ну, раз и ты здесь, тоже зайди, послушай, о чем эти заезжие проповедники толковать будут.
Коловрат хотел ответить, но не успел.
– Не нужно было, князь, их и вовсе принимать, коли епископ в отъезде, – неожиданно подал недовольный голос один из священников, – не православной веры они. Нечего и слушать. Одно слово – папежники[4].
– Кто же знал, что епископ в отъезде будет, когда эти доминиканцы явятся, – ответил князь, хмуро поглядев на священников.
– Так, может, они специально подгадали так, чтобы к тебе напроситься, – продолжал гнуть свою линию священник, – прознали, что епископ уедет.
– Может, и так, – ответил спокойно князь, – так что с того?
– Был бы епископ на месте, может, и отговорил бы тебя вовсе принимать их, – пробасил священник. – К чему лишние разговоры с папежниками? От них одно лукавство исходит, на которое многие слабые духом соблазняются. Вон какая смута по краю Новгородского княжества творится от их речей. Кровь льется.
– Лукавство в окрестностях Новгорода не токмо от речей творится, но и от мечей братьев-рыцарей орденских, – ответил князь Юрий. – Хотя прав ты в главном, с речей прелестных все начинается. Но идут эти папежники из самого Владимира от великого князя да с его разрешения. Удивляюсь я такому добросердию великого князя нашего к латинянам, а потому особливо нам послушать надо, чего хотят, хоть и без епископа. Вера наша православная слабее оттого не станет.
Священник еще что-то недовольно пробурчал что-то себе под нос и умолк.
– Иди, Евпатий, – приказал князь поневоле застывшему возле него боярину. – Вон там в уголке посиди. А потом и с тобой, даст бог, потолкуем. Есть о чем.
Евпатий поклонился и молча проследовал в угол помещения, пристроившись за деревянной колонной, искусно украшенной позолотой и узорами. Рядом с ней, в глубокой нише у окна, узкой бойницей тянувшегося к потолку, стояла небольшая лавка с резными ножками и сидушкой, расшитой золотой нитью. Оказавшись за спинами собравшихся в княжеских палатах, боярин вполне мог и присесть. Но остался стоять, все-таки неловко было перед охранниками, что смерили его подозрительным взглядом. Лишь скрывшись за колонной на всякий случай, чтобы никто из прибывших его в лицо не увидел до срока. Мало ли как жизнь повернется, – среди монахов тоже шпионов римской веры было немерено. Поди разбери, кто из них честно Богу молится, а кто бродит по дорогам Руси, чтобы сведения собирать для своих хозяев, да ордена рыцарские ими потом снабжает. «Когда мимо проезжал, эти странные монахи вроде в землю смотрели да молились из-под своих накидок, – подумал Евпатий без особой уверенности, прячась за колонной, – авось и не разглядели меня».
Едва он спрятался за колонной, как послышался шум, похожий на шарканье босых ног, и в зале появились семеро монахов в белых поношенных одеяниях и черных накидках. Двое из них возглавляли процессию, пятеро шли позади. Едва войдя в зал мимо охранников, монахи откинули капюшоны и остановились в десяти шагах от князя, воздев руки к небу.
– Laudare, Benedicere, Praedicare[5]! – произнес один из возглавлявших процессию. Тот, что был пониже ростом, но пошире в плечах своего соседа. И, поклонившись, пробормотал еще несколько слов по-латыни, трижды перекрестившись. Странствующий монах был коротко подстрижен и округл лицом, на котором светились узко посаженные глаза. Быстрым и цепким взглядом, который не укрылся от Коловрата, монах окинул помещение, пересчитал охранников и, расплывшись в благостной улыбке, воззрился на рязанского князя в ожидании ответа.
Стоявший рядом с ним долговязый монах неожиданно заговорил по-русски с едва заметным акцентом, оказавшись толмачом доминиканцев. Веденей, которому предстояло показать в переговорах свою ученость, переглянулся со Святославом и слегка загрустил.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
