Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 43
Шторм продолжался всю неделю. По утрам всходило тусклое солнце, после полудня лил дождь, ночью не умолкал грохочущий прибой. Мы даже не могли купаться в бассейне, не говоря уже о дайвинге в океане. С каждым днем Капитан Стив злился все больше и больше по поводу того, что мы не можем войти в воду, не можем даже близко к ней подойти. Мы перезванивались каждый день, сверяя прогноз погоды и выражая надежду на скорое прояснение.
Проблема, как он объяснил, состояла в том, что где-то в открытом океане бушевал ураган — может, на Гуаме, а может, и южнее, вокруг Таити. Так или иначе, но нечто, что мы не могли контролировать, посылало из совсем отдаленного места огромные волны. Гавайи находятся так далеко от всего, в самом центре огромной водной пустыни, что даже маленький шквал в Малаккском проливе, отстоящем от нас на три тысячи миль, может выгнать из шестидюймовой ряби шестнадцатифутовую волну — в тот момент, когда она подойдет к Коне. И в мире не найдется другого места, которое бы так отдувалось за погоду, предназначенную чужакам.
Побережье Кона находится на подветренной стороне Большого Острова; от доминирующих в этой части Тихого океана северо-восточных ветров оно защищено двумя вулканами высотой в четырнадцать тысяч футов. Все восточное побережье острова представляет собой неприветливую пустыню, поросшую папоротником, усыпанную черной галькой и продуваемую теми же арктическими ветрами, которые делают северное побережье Оаху настоящим раем для серфингистов.
Но та самая волна, которая подхватывает доску серфера, может подхватить и лодку. Тогда она закружит ее и на огромной скорости понесет на каменистый берег. Никто, кому довелось попасть в такую переделку, не захочет повторить этот опыт снова.
— Нет способа, которым можно преодолеть волну, — сказал мне Капитан Стив. — Будешь держать нос поперек волны, тебя подбросит и разобьет о камни, как яйцо, а попытаешься отвернуть, начнет крутить. В любом случае ты обречен.
Однажды это произошло с его приятелем.
— Как-то днем возвращался он с моря с группой туристов, — рассказывал Капитан. — Настроение у всех было хуже некуда, поскольку никто ничего не поймал, и потому мой друг присматривал за туристами и одновременно говорил по радио с женой. А про волны начисто забыл. И тут неожиданно он увидел, что катер летит на гребне высотой в десять футов, да так быстро, что единственное, что ему оставалось, это прыгнуть в воду. А катер несло дальше, и он сказал, что эти несчастные ублюдки дико вопили, пока их не швырнуло на скалы.
Капитан удрученно улыбнулся.
— Один парень был в каюте, когда катер перевернулся. Менял штаны. Так он два часа просидел в перевернутом катере, пока мы его не вытащили. Слава Богу, там образовался воздушный мешок. Нам нужно было заплыть снизу с баллонами, ухватить его за ноги и протащить вниз целых восемнадцать футов, пока мы смогли поднять его наверх.
Он покачал головой, уже не улыбаясь.
— Да, — протянул он. — Очень надеюсь, что больше такого никогда не увижу. Он был весь голый, да еще впал в истерику, когда мы вытащили его на причал. Сцена — хуже некуда. Толпа над ним ржет, а это его еще больше бесит. У парня, который помогал ему выбраться из шлюпки, до сих пор вся рука в следах от его зубов. А потом он заперся в машине, и нам пришлось разбить стекло, чтобы достать его оттуда. Катер был раскурочен полностью, — добавил Капитан Стив. — А стоил он тысяч пятьдесят — шестьдесят долларов. То, что от него осталось, затонуло и заблокировало вход в гавань на пять дней.
Всю свою жизнь мы слышим сказки о «ласковом, не знающем ураганов Тихом океане», о «спокойном и приносящем одно только удовольствие путешествии на Сандвичевы острова», о «ровно дующих пассатах», которые никогда не изменяют ни силы своей, ни направления; и все мы провели дни своего детства над рассказами об этой восторженной старой заднице, капитане Васко де Бальбоа, который с вершины высокой скалы глянул на широкий океан, такой же спокойный и мирный, каким бывает лесное озеро, и тут же впал в экстаз, как это принято у испанцев, испытывающих восторг от всякого пустяка, и заорал на своем совершенно иностранном языке, и замахал флагом своей страны, и назвал открытый им океан «Тихим», таким образом, откровенно соврав, и на этом вранье будут спотыкаться, поколение за поколением, студенты всего мира — пока не высохнет и не исчезнет с лица земли этот океан. Если бы я с моим теперешним опытом был бы там тогда, когда Бальбоа своим орлиным взором пялился на Тихий океан, я сказал бы этому парню: «Слушай, если тебе кажется, что ты выглядишь как орел, резвясь на этом выдающемся камне, то лучше бы тебе сворачивать свои манатки и валить назад, в лес, потому что ты сильно поторопился с выводами и назвал этого спящего парнишку девичьим именем, не позаботившись сначала выяснить пол ребенка».
Если исходить из всего, что мне удалось накопать, можно утверждать с полной уверенностью: если бы этот иностранец назвал Тихий океан «Тихим четыре месяца в году», он был бы гораздо ближе к истине. Я располагаю совершенно достоверной информацией, что отличной погодой, наличием спокойного моря и постоянных умеренных ветров отличаются только летние месяцы, к которым можно прибавить с месяц и несколько дней конца весны да самое начало осени. Что до оставшихся семи-восьми месяцев в году, то вы можете достаточно уверенно рассчитывать на встречный ветер, на резкий ветер, на ветер с кормы, на ветер, который дует на несколько румбов правее курса, на ветер, дующий вертикально снизу, ветер, задувающий сверху так сильно, что рвутся в лоскуты все ваши кливера, фор-стень-стаксели, да и галф-топсели в придачу. А волны накатывают и бросаются на вас, и бьют сплеча, и вздымаются горами и холмами, и швыряют вас вверх, а потом вниз, а потом вперед, а затем назад, и шквалы один за другим обрушиваются на ваше суденышко. Ну а когда шквал стихнет, готовьтесь: старый добрый северо-западный ветер ударит вам в борт и понесет по водяным холмам; потом он вдруг стихнет и тут же вернется с удвоенной силой, и не даст вам покоя ни на минуту.
Одним словом, Тихий океан суров в течение семи-восьми месяцев в году; именно суров и жесток, а не просто неспокоен — поймите меня правильно.
Поэтому если бы этот Бальбоа-констриктор назвал открытый им океан не Тихим, а, скажем, Диким или Неукротимым, то это название было бы гораздо более убедительным — на целых два или три месяца в году.
Марк Твен «Письма с Гавайев» Волны, подобные этим, редки на побережье Коны, где воды гораздо спокойнее, чем в других местах. За исключением, может быть, тех дней, когда, как тут говорят, погода «встает на уши» и ветер дует с запада.
Марк Твен не солгал — по крайней мере в своем описании Тихого океана зимой. Побережье Коны в декабре — ближайшая точка от земного ада. Причем тот полоумный, который возжелает добраться сюда именно в декабре, должен помнить — это все-таки подветренная, то есть спокойная сторона Большого Острова.
Только Богу известно, что происходит в это время на наветренной стороне острова, за Хило… Местные называют тот берег «мокрым берегом», и даже агенты по недвижимости станут предупреждать вас, чтобы вы и носа туда не показывали ни под каким видом.
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 43
