– Оскилл, – промолвила она, прочертив в воздухе круг, и посмотрела на труп.
Я затаил дыхание: магия начала действовать. Сперва из-под тела егеря в разные стороны полетели камешки, затем земля вспучилась, и труп начал свое погружение в ее недра.
– Дун, – пробормотала Флидас и махнула рукой – и тело действительно как сквозь землю провалилось.
Я бы тоже смог сотворить схожее заклинание, но не столь быстро. Впрочем, Флидас не слишком старалась: полиция без труда поймет, где искать труп.
Между тем сирены выли уже совсем близко.
– Возвращаемся в колесницу, – буркнула Флидас.
Я кивнул и, позвав Оберона, сорвался с места. Флидас задержалась, чтобы забрать лук и вытащить стрелу из барана.
Догнав нас, она побежала рядом со мной.
Когда мы добрались до колесницы, сирены вырубились, и до нас донесся стук открывающихся дверей автомобиля. Что ж, будь что будет, подумал я, решив, что у копов, конечно же, есть опытный проводник, который знает Папаго как свои пять пальцев.
Наверное, их поиски увенчаются успехом, поэтому нам с Флидас надо поторопиться.
‹А почему ты не машешь хвостом, песик?› – ехидно поинтересовался один из быков.
‹Ты плохо себя вел?› – спросил другой.
Прежде чем я успел открыть рот, Флидас велела им замолчать, и я порадовался, что Оберон не стал огрызаться. Флидас окутала нас заклинанием невидимости – чудесный трюк, – и мы без промедления помчались прочь.
Флидас кипела от ярости.
– Моя первая охота в Новом Свете, – прошипела она сквозь стиснутые зубы, – и ее испортил Энгус Ог. Но я буду отмщена. Флидас может быть очень терпеливой.
– Ты справишься, – согласился я, подумав, что она опасная социопатка. – У меня терпение на исходе.
Глава 7
Вернувшись домой, я рассыпался перед Флидас в извинениях и льстивых похвалах, но намекнул ей, что, если меня атакуют фир болги, мне нужно достойно подготовиться к их визиту.
Она тотчас начала собираться.
– Если ты победишь, друид, возможно, мы с тобой в ближайшем будущем выберем время и спокойно поохотимся. Благословляю тебя!
Она ласково погладила Оберона по голове (причем волкодав попытался отпрянуть и заурчал), а затем попрощалась с нами обоими и растаяла в воздухе.
Спасибо Флидас за ее благословение, но рассчитывать на то, что ее лук будет защищать наши с Обероном шкуры, явно не стоило. Богиня не могла допустить, чтобы все узнали о ее поступке – а ведь она встала на мою сторону в конфликте с Туата Де Дананн!
После ее ухода я прошествовал на кухню, с облегчением вздохнул и позволил себе немного расслабиться.
Когда я плюхнулся на кухонный стул, Оберон подошел ко мне. Вид у него был понурый и унылый, хвост он поджал между лап.
‹Аттикус, мне очень жаль›, – промямлил он.
‹Ты ни в чем не виноват, – напомнил я ему. – Флидас использовала тебя, как оружие, а Энгус Ог хотел, чтобы тот человек умер. Но нам с тобой теперь придется быть начеку›
‹Потому что я его убил›, – не унимался Оберон.
‹Флидас заставила тебя. И тем не менее это означает, что тебя тоже убьют, если полиция сумеет нас найти›.
‹Я даже не помню, как все случилось›.
‹Знаю. И поэтому мы никогда не будем с ней охотиться. Она и на меня оказала очень сильное влияние, и мне совсем не понравилось находиться под ее контролем, дружище›.
‹Ты никогда прежде с ней не охотился?›
‹Никогда в облике животного. Но я иногда сопровождал ее в путешествиях по Евразии. Флидас учила меня стрелять из лука, сидя в седле. Это – очень сложная штука. Но если ребята из полчищ Чингисхана справлялись, то, естественно, я тоже должен был научиться›.
‹Я не понял ни одного слова из того, что ты сейчас сказал›.
‹Не страшно. Послушай, приятель, нужно тебя хорошенько помыть. Отправляйся в ванную комнату, Оберон›.
‹Могу я еще немного поваляться в грязи?›
‹Нет, надо, чтобы ты был безупречно чистым. Если на тебе найдут хоть каплю крови, то сразу же убьют›.
‹Но ты ведь не допустишь, чтобы меня нашли?›
‹Сделаю все, что в моих силах, Оберон›.
Я встал со стула, и Оберон затрусил по коридору в сторону ванной, снова помахивая хвостом.
‹Ты мне расскажешь про потаскушек Чингисхана, пока будешь меня мыть?›
‹Полчища, а не потаскушки. Впрочем, если ты про это вспомнил, у него имелось и то, и другое›.
‹Похоже, он был занятым парнем›.
‹Ты и не представляешь насколько›.
Мы отлично провели время, швыряя друг в друга мыльную пену под краткую версию истории империи Чингисхана, после чего я занялся подготовкой к визиту фир болгов – что в основном свелось к крепкому ночному сну. Я знал, что они не станут нападать на меня в доме, посчитав, что тот надежно защищен, а это, кстати, вполне соответствовало действительности. Значит, они дождутся, когда я покину свое жилище, а затем набросятся на меня, совсем как банда школьных хулиганов. Ну и пусть!
В общем, сперва я решил расслабиться и отдохнуть перед поединком.
Я выспался, а утром спокойно сделал себе омлет с сыром и луком, полил его соусом «Табаско» и приготовил тост из хлеба из цельной пшеницы. Еще я поджарил сосиски, но большая их часть досталась Оберону. Потом я сварил нам обоим кофе из свежесмолотых органических зерен, доставленных из Центральной Америки (я предпочитаю черный, а Оберон – кофе с ликером «Айриш Крим» и несколькими кубиками льда).
‹А Чингисхан пил кофе?› – спросил Оберон.
Похоже, он хотел быть собачьим Чингисханом с целым гаремом французских пуделих с кличками вроде Фифи или Бемби. Меня невероятно развлекала эта особенность Оберона: в прошлом он мечтал стать Владом III Басарабом,[16] Жанной д’Арк, британским философом и общественным деятелем Бертраном Расселом, короче говоря, каждой исторической личностью, о которых я ему рассказывал в ванной комнате во время купания. Период Либераче[17] весьма меня порадовал: вы не жили, если не видели ирландского волкодава, разгуливающего по двору в пиджаке из золотой парчи со стразами.
‹Чингисхан обожал чай и молоко яков. В его времена еще не знали, что такое кофе›.
‹Тогда можно мне чашечку чая?›
‹Конечно. Я его остужу после того, как он заварится, чтобы ты не обжег язык›.
