Н. Яковлев легко писал, его книги по истории США (о Ф. Д. Рузвельте и Дж. Вашингтоне, братьях Кеннеди и Перл-Харборе), не обещая заметных открытий, тем не менее легко и с удовольствием читались; он стал популяризатором американской истории для советской интеллигенции. Однако для того, чтобы его исследования в самом деле могли претендовать на научную новизну, надо было работать в американских архивах.
Когда в 1970‐е годы Н. Н. Яковлев обратился в КГБ с просьбой разрешить ему, историку-американисту, поездки в США, то неожиданно был вызван на беседу лично к председателю КГБ СССР Ю. В. Андропову. Именно Андропов, по воспоминаниям самого Яковлева, убедил его принять участие в идеологических операциях комитета. Андропов якобы напомнил ученому, что в XIX веке с разведкой сотрудничали И. С. Тургенев, В. Г. Белинский и Ф. М. Достоевский. Очевидно, память о заключении и допросах на Лубянке в 1952–1953 годах повлияла на принятие решения, и вскоре Яковлев начал писать книги по заказу и материалам, выданным КГБ.
Хозяева Лубянки неожиданно дали ему понять, что официальная советская идеология уже надоела массам, она изжила себя и не выдерживает спора с диссидентами. С точки зрения КГБ Солженицын изображал Россию слишком «безотрадно», недостаточно патриотично. Как запомнилось Яковлеву, Ю. Андропов на той встрече сказал: «Дело не в демократии… а в том, что позывы к демократии неизбежно вели к развалу традиционного российского государства».
Председатель, посверкивая очками, в ослепительно-белоснежной рубашке, щегольских подтяжках много и со смаком говорил об идеологии. Он настаивал, что нужно остановить сползание к анархии в делах духовных, ибо за ним неизбежны раздоры в делах государственных. Причем делать это должны конкретные люди, а не путем публикации анонимных редакционных статей. Им не верят. Нужны книги, и книги достойного содержания, написанные достойными людьми. Поняв, куда он метит, я мысленно причислил себя к «достойным людям», на всякий случай надул щеки и выпятил грудь.
По заказу КГБ Яковлев написал по меньшей мере две книги, вызвавшие большой общественный резонанс. В первой из них, «1 августа 1914 года», можно найти намеки на масонский заговор, который и стал причиной главных проблем страны в XX веке. Во второй — «ЦРУ против СССР» — было прямо написано про связи советских диссидентов с американской разведкой. Во второе издание книги были добавлены сведения о личной жизни жены академика А. Д. Сахарова Е. Боннер, представлявшие собой сфабрикованную (очевидно, в КГБ) клевету, причем именно эти главы позднее были перепечатаны в массовых журналах «Человек и закон» и «Смена». Когда в июле 1983 года Н. Н. Яковлев приехал в Горький, намереваясь взять у А. Д. Сахарова интервью для нового переиздания книги, то получил от академика пощечину.
Любопытно, что Ю. В. Андропов так и не разрешил Яковлеву покидать СССР, несмотря на все его просьбы, и полностью реабилитирован Яковлев был только в 1989 году.
«Шпионская тематика» в истории советско-американских отношений широка, но довольно однообразна. Интересны сюжеты, в которые были втянуты неординарные люди и сильные чувства. Например, роман Альберта Эйнштейна с женой известного скульптора Маргаритой Коненковой. Судя по всему, Маргарита узнала от физика какие-то (атомные?) секреты перед возвращением в СССР из США в 1945 году. Однако в целом шпионаж не был главным в отношениях двух стран, оставаясь при этом (усилиями Голливуда и авторов политических детективов) частью популярного образа этих отношений в годы холодной войны.
Глава 3. Романы в жизни и в литературе
«ЮНОНА» И «АВОСЬ», «МОБИ ДИК», ДВА КАПИТАНА И СТИХОТВОРЕНИЕ Г. ДЕРЖАВИНА
В этой истории встречается много известных имен, которые переплетены в невероятном сюжете, описанном в работах Н. Н. Болховитинова и Н. Е. Сола — патриархов изучения ранних российско-американских отношений.
В августе 1804 года купец из Род-Айленда Джон Д’Вулф (чаще его называют просто Вульфом) отправился на своей шхуне «Джуно» в плавание вокруг Американского континента. Он занимался торговлей по обоим берегам Южной Америки, пройдя по атлантическому побережью до мыса Горн, а затем по тихоокеанскому от самого юга до русских владений на Аляске.
Летом 1805 года шхуна достигла Новоархангельска, столицы Русской Америки, где американцы были радушно приняты губернатором А. Барановым. Цивилизованные манеры русских «приятно поразили» Вульфа, потому что, по его собственному признанию, до этого момента «разные источники убеждали меня в том, что русские лишь немного продвинулись от состояния варварства».
Русская Америка, отделенная от России тысячами миль морского пути, сильно нуждалась в судне, способном к океанскому плаванию. Русские не только купили у Вульфа весь остававшийся на «Джуно» товар, но и приобрели саму шхуну за 68 тысяч испанских пиастров (часть суммы была оплачена мехами, остальное — векселями на главное правление Российско-Американской компании (РАК) в Санкт-Петербурге).
Обе стороны остались весьма довольны условиями сделки. Пять американских матросов поступили на службу в компанию, а сам Вульф отправился через Охотск в С. — Петербург с тем, чтобы представить свои векселя к оплате главному правлению РАК. Чистый доход, полученный Вульфом, составил 100 тысяч долларов.
Во время своего пребывания в Русской Америке Вульф свел дружбу с Николаем Резановым и с будущим академиком Лангсдорфом, прибывшим в те края в составе первой русской кругосветной экспедиции Крузенштерна на шлюпе «Надежда».
Именно на шхуне «Джуно» — на русский манер «Юноне» — камергер Резанов впервые посетил Калифорнию; а вскоре вместе с построенным в Охотске тендером «Авось» «Юнона» стала грозой японского населения Сахалина и северных Курил («Авось» в Калифорнию не плавал, Резанов использовал только «Юнону», вопреки тексту А. Вознесенского).
За самоуправство в отношении местного населения (по другим данным, в силу личной неприязни) капитаны этих судов Г. Давыдов и Н. Хвостов (тоже успевшие подружиться с американским мореплавателем) были арестованы комендантом Охотска, бежали из-под стражи и также отправились в С. — Петербург.
