Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
— Есть такой объект. Но нам туда дорога заказана, да и слава богу. Там все заблокировано. Нам пришло распоряжение выделить им дополнительный взвод для охраны… как будто бойцов девать некуда.
— Моей группе предписано явиться на объект. Выделите людей для сопровождения? Не волнуйтесь, капитан, они назад вернутся.
— Да езжайте, мне-то что, — пожал плечами Несмелов. — У каждого своя задача. От центра города километра четыре — если на север. Немцы там дорогу хорошую проложили, трудно ошибиться. Выделю людей, если хотите. Только знаете… — Он вдруг помялся и добавил: — Решать, конечно, вам, я не знаю, какой у вас приказ… Уже темнеет, там нет электричества, ноги сломаете в этих подземельях. Лейтенант Ходасевич там был, сопровождал выделенный взвод. Говорит, серьезный объект, но наши его полностью контролируют. Человек тридцать там, все входы-выходы стерегут. Мощные стальные двери заблокированы, без электричества не открыть. Можно подорвать, но тогда есть угроза обрушения подземных конструкций. Утром должны прибыть специалисты, будут разбираться, что там с энергией… Хотите туда — езжайте, но вряд ли найдете, где переночевать. Советую провести ночь в городе, подберем вам жилье, отоспитесь, отдохнете по-человечески, а уж утром — в добрый путь. Решайте, мое дело предложить.
Алексей колебался. Приказа не терять ни минуты вроде не было. Охрана пустит на территорию школы абвера только «Смерш». Какой смысл ходить кругами всю ночь вокруг запертых бункеров?
Люди, собравшиеся на площади, подходили ближе, видимо, ждали, что новая власть в лице коменданта скажет что-то доброе. Немцы убивали, терроризировали, но при них хоть какой-то порядок был. Детишки жались к матерям и бабушкам. В толпе было несколько пожилых мужчин. Алексей перехватил взгляд невысокой молодой женщины. Одета неброско — в длинной юбке, затертом жакете, голова повязана платком, тонкое обостренное лицо, с выступающими скулами, глаза окружали серые круги. Она смотрела как-то странно, потом опустила голову, отвернулась. Ее загородили другие люди.
— Граждане, внимание! — поднял руку комендант. — Я отвечу на все накопившиеся вопросы через тридцать минут у здания исполкома! Пошумите там, сообщите соседям — пусть придет побольше людей! Я не намерен все повторять дважды! А сейчас расходитесь, нечего вам тут торчать! Все в порядке, товарищи, нет причин для переживаний, Советская власть вернулась навсегда!
Алексей недолго совещался со своими людьми. Идею провести ночь в городе оперативники восприняли с энтузиазмом. Хоть выспаться по-человечески!
— Капитан, на минутку! — Макаров снова поманил пальцем задавленного заботами коменданта. — В здании комендатуры есть место для ночлега?
— Да сколько угодно, — нервно усмехнулся Несмелов. — Если вам привычно спать на стеклах, в лужах засохшей крови… Сейчас устроим, товарищ капитан, — сказал он и подозвал еще не старую, но седую женщину в вязаной кофте: — Ильинична, а ну, поди сюда! Анна Ильинична Божкова, — буркнул он на ухо Алексею. — Активистка ярая, помогает нам тут, весь день суетится. До войны секретарем трудилась в местном отделении облпотребсоюза — потребительскую кооперацию курировала. Старые грамоты свои показывала, почетные значки — схоронила все при немцах, не выбросила… Вроде нормальная баба, из наших… Ну что, Ильинична, пометила свой старый кабинет? — подмигнул он женщине. — Не волнуйся, скоро определим тебя на старую работу, восстановим нашу славную потребительскую кооперацию. Короче, хватит метаться, женщина, без тебя разберемся. Ты где у нас обитаешь — на Рассветной улице?
— Там, Павел Витальевич, — охотно закивала Божкова. — Переулком можно выйти, тут три минуты ходьбы.
— Дом-то целый?
— Целый, Павел Витальевич, только заросло там все в огороде, при немцах-то шибко хозяйничать не приходилось — зачем оно нужно, если все равно все заберут? Мой муж-то, Петр Силантьевич, вчера обрадовался, когда Советская власть в город вернулась, аж казачка сплясал. Ну, все, говорит, Аннушка, берись за свой огород, будем советских солдатушек кормить…
— Повезло тебе, красавица, — слегка улыбнулся Несмелов. — Хата целая, мужик целый. Кем, говоришь, при немцах трудилась?
— Павел Викторович, не вели казнить! Полгода в заготовительной конторе работала, сметы на работы составляла, складские документы оформляла. Дважды немцев обманывали, занижали количество товара, а потом люди из леса приходили и «излишек» продуктов к партизанам в Заболотье увозили… Мне однажды их командир даже просил благодарность передать…
— Ладно, тетка, — отмахнулся комендант, — позднее разберемся, чем тут наше население при немцах занималось… Четыре офицера к тебе на постой, уж расстарайся, определи их по первому разряду. Это «Смерш», уяснила? Чтобы никаких претензий к тебе у товарищей не возникло. Накорми, напои и спать уложи. А с петухами разбуди и снова накорми.
— Ой, правда? — заулыбалась Анна Ильинична, и даже морщины на лице разгладились. — Конечно, Павел Викторович, окажем самый радушный прием товарищам офицерам. Правда, баньку не обещаю, — стушевалась она. — Две зимы при немцах такие холодные были, печку топить было нечем, мой Силантьевич баньку на дрова и разобрал…
— Переживем, Анна Ильинична, — произнес Алексей. — Показывайте дорогу к своему убежищу.
Хата семейства Божковых ничем не отличалась от окружающих — невзрачная, облупленная, с перекошенным фундаментом и маленькими окнами. В хате имелось несколько комнат, два выхода и крохотный чердак, по которому передвигаться можно было только на четвереньках. В палисаднике произрастал скромный садик из нескольких яблонь, а пространство позади дома полностью поросло бурьяном. На задворках возвышались груды мусора, кучка дров — все, что осталось от разобранных подсобок.
— Хоть сортир не разобрали — и то хорошо, — ворчал Одинцов, посетив не столь отдаленное «заведение». — Там, между прочим, командир, есть что почитать — немецкие газеты на русском, с призывом ко всем русским людям объединиться в борьбе с большевистской нечистью. Значит, газетки немецкие почитывали?
— Если в сортире почитывали, то это нормально, — отмахнулся Вадим Мазинич. — Почитал — сразу использовал, как надо. А вот если в хате на видном месте — тогда, конечно, надо разбираться.
В избе ничего компрометирующего не обнаружили. Хозяин — приземистый небритый мужик лет пятидесяти — носил заштопанную овчинную безрукавку, сильно хромал. Сначала помалкивал, посматривал с подозрением, потом разговорился, начал робко улыбаться. Пока он зажигал дополнительные свечи, ковырялся в подвале, вытаскивал на свет завернутую во фланель бутыль самогона, соленые огурцы, остатки квашеной капусты, его супруга стелила кровати офицерам в дальних комнатах. Потом прибежала, стала выставлять на плиту чугунные емкости с картофелем, с костлявым мясом.
— Увы, товарищи офицеры, разносолов не держим, время такое, — добродушно бурчал Петр Силантьевич, протирая полотенцем запыленные стаканы. — Тайничок у меня в подвале имеется, ни один фриц не найдет, даже с собакой, — вот там и схоронил чекушку. Сейчас попробуем — с сорок первого года, между прочим, хранится, вас ждет…
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
