Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 119
Тихонько ругнув покойного за тупость, виконт покосился на сугроб, в котором таились реликвии – Рокэ обещал выждать, когда они полезут из кошачьего снега, и «что-нибудь попробовать». Легко сказать… Венец они уже примеряли, мечом махали, из кубка пили, причем всё, что нашлось, включая молоко. Конечно, великие силы могло задеть сопровождавшее процесс ржанье, но того же Адриана, если верить наслушавшемуся Левия Иноходцу, скорей бы оскорбило заискиванье.
Клянчащих у богов то, что не выклянчивалось у властей и богатой родни, всегда хватало. Подкупавших, как подкупают чиновника или судью, тем более, но представить, как славный Бакра за корзинку грушаков пакостит хорошему человеку или помогает поганцу, Валме не мог. К тому же создатели гор и волкодавов обладали не только отличным вкусом, но и немалой выдумкой, они бы не опустились до банальности, а значит, все, что творили бы, дорвавшись до реликвий, Альдо или Колиньяр, можно было исключить. Марсель исключил и остался недоволен уже собой, поскольку додумался лишь до употребления вещей по прямому назначению и розыгрышей. А что? Шутить умеют не только боги – шмякающуюся Рожу вполне мог сработать заскучавший над венцами и жезлами безобразник…
Отрывисто фыркнуло и сразу же захлюпало… Талая вода добралась-таки до края стола и бросилась воссоединяться с лужей, образовавшейся после первого гадания. Сколько минуло, Марсель не знал, но всяко меньше часа, иначе б Уилер уже проверял, не пора ли вытянуть озаренное начальство рябиновой хворостиной. Капли падали все чаще, Алва тряхнул головой, отбрасывая назад волосы; похоже, ему показывали драку. Неисправимый Салиган, хоть и глядел в неведомое, почистил рукав, Эпинэ от чего-то обалдел, вылизавшийся наконец кот медленно пошел краем стола, принюхиваясь и то и дело встряхивая лапами, ему было можно, но ведь и Марселя никто к храму не привязал! Мысль проведать Котика была внезапной, как озаренье, мало того, она им и оказалась, потому что поднявшийся виконт обнаружил пополнение. У входа в усыпальницу застыла стройная фигура. Знакомая!
Ли Савиньяк в последнее время только и делал, что объявлялся, где его не ждали, хотя как раз Алва мог и ждать. Марсель жестом указал на трех застольных истуканов, прижал палец к губам и торопливо перебрался к маршалу.
– Что Уилер тебя впустил, неудивительно, – шепнул он, – но как ты договорился с Котиком?
3
Имей Лионель возможность даже не сесть, рухнуть на унарскую скамейку, оттянуть ворот рубашки и прикрыть глаза, он бы рухнул и прикрыл. Всё! Он больше не один, то есть он один против Кадельской армии, но Талиг на нем больше не висит. Савиньяк воззрился на Алву, как Балинт на подоспевшего к Шарице Алонсо – большего этот мир пропавших звуков и уцелевших расстояний своим гостям не позволял. Затем приступ облегчения пошел на спад, и Ли принялся соображать, благо понять, что происходит, труда не составило. О бакранском гадании рассказал сам Рокэ, а про снег и кошек Ли слышал еще в Торке.
Мысль разговорить переживший монахов и недорослей камень была очевидной и при этом немыслимой, то есть Рокэ в самый раз. Догадался бы он сам, Лионель не знал, может, при виде черного стола и догадался бы, только материнские рассказы на эту мысль его не сподвигли. Вот гробницу «Диамнида» он бы точно проверил.
Примеченное краем глаза движение заставило приглядеться к стоящему особняком высокому адуану, то есть к… Валме! Начавшиеся с приснопамятной дуэли похождения извлекли из разодетой по последней моде куколки нечто вроде летучей гончей. На радость Бертраму и, видимо, Талигу. Итак, чрезмерно «горячий» виконт вновь умудрился отыскать Алву, не потеряв при этом пса, если, конечно, компанию стерегущему храм Уилеру составлял знаменитый Готти. На всякий случай Савиньяк подошел к виконту и еще больше на всякий негромко окликнул. Само собой, его не услышали – Валме улыбался и что-то говорил в пустоту, он видел кого-то еще, Ли – нет. Улыбку сменила удивленная настороженность, сынок Бертрама поднял руку, явно желая чего-то коснуться. Безуспешно, но, судя по изначальной радости, то, что обнаружил виконт, не являлось ни опасным, ни неприятным. Для очистки совести маршал попытался дернуть наследника Валмонов за адуанско-кэналлийский хвост, ожидаемо не преуспел и позволил себе, наконец, подойти к столу.
На бакранский алтарь Рокэ любовался на пару с Окделлом, в сегодняшнюю затею регент втравил Эпинэ и Салигана, хотя с маркиза, как и с Валме, сталось бы влезть в авантюру для собственного удовольствия. Раймон, о котором Ли, к своему стыду, напрочь забыл, выглядел сосредоточенным, Рокэ – слегка удивленным, Иноходец – счастливым, все они что-то видели, и вряд ли одно и то же.
Мать всерьез тревожилась за Эпинэ, а он не только выжил, но и отнюдь не походил на доходягу, живущего на одном лишь «надо». Узнать бы, с чего Иноходец улыбается? Видит свою любовь? Если так, алтари врут, причем нагло. Или не врут, а берут то, что есть в каждом, и выворачивают, а люди принимаются толковать. Трусы – трусливо, безалаберные – безалаберно, несчастные… Тут может быть по-всякому.
Подошел Валме, с явной досадой уселся напротив Алвы – похоже, хотел что-то рассказать, но не решался прерывать ритуал. Отшлифованная века назад поверхность красиво играла бликами факелов, тающий снег, как мог, помогал огню. Черное и белое, ночь и день, к которым примешали не то пламя, не то закат… Пляска сполохов завораживала, но не до такой же степени, чтобы ничего другого не видеть!
Мигают факелы, в алом и черном мелькает серебро. Отражение снега? Нет! Светящееся пятно медленно всплывает кверху, его обтекают, становясь прозрачными, огни. Валме зевает, Салиган, не глядя, что-то смахивает с плеча, Эпинэ трогает запястье, Рокэ склоняет голову к плечу. Молчат все четверо, а камень тает, сливаясь со снегом или облаками, в которых упрямо парят несколько алых звезд.
Серебряное марево поднимается над столом, тянется к потолку колонной света, но не расплывается, хоть его ничто и не держит. Это красиво и тревожно – вырастающий из сгорающей ночи день. Черное горит белым, черное тает и все равно сохраняет форму… Больше всего это похоже на пакостную шутку с книгами – кто-то вырезал дыру в форме стола, сквозь которую видна другая страница. На верхней – затопленный храм и четверка над… аркой, на нижней – что-то непонятное. Смерть? Дорога? Пустота? В бакранском алтаре Росио углядел Леворукого, Мэллит в живой аре видела своего подонка, а в мертвой – оскаленных каменных кошек. Ариго на Зимний Излом получил уходящего в облака всадника, Райнштайнер – горящие снега… Наверняка у всех было и что-то еще, только забылось.
Непонятное серебро наконец прорывается сквозь клубящиеся преграды. Оказывается, у него есть глаза, собственно, только глаза и есть. Черные, каменные, знакомые! Вдали что-то рокочет, пахнет прибитой пылью, как в начале летнего ливня. Пылью, дымом, полынью, кровью… Здесь, в лаикском подвале?! Но ведь призрачные прогулки крадут звуки и запахи. Давенпорт не слышал криков и грохота надорских камней, тебя в Олларии обошли вонь толпы и пороховая гарь, только этот дым ест глаза. Тебе – для прочих он всего лишь тени в алтаре. Бакранская старуха читает по таким будущее и прошлое, может, тоже попробовать? Одинокая птица, конь, кони… Падающее дерево, сердце или что-то вроде того. В день возвращения Рокэ из Сагранны на небе зажглось почти такое же.
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 119
