Валера и другие. Четверг
Валера редко приглашал к себе гостей, не в последнюю очередь из-за района, где жил. До Сосновой Поляны путь неблизкий. Метро рядом нет, автобусы ходят редко, да и те битком набиты. Есть маршрутки, но сам Валера пользовался ими не часто. Удобней всего добираться на электричке, пять минут ходьбы от станции. Но в поездке на электричке есть нечто унизительное, словно расписываешься в том, что живешь в глуши, в провинции, пусть это и «провинция» города. Никак не походила Сосновая Поляна на город. Много трехи двухэтажных домов, построенных еще пленными немцами после войны, соседи знают друг друга, как в деревне, продавщицы здороваются, по имени обращаются. В подъезде вообще все как родственники: в курсе кто и с кем живет, кто женился, когда развелся, кто чем болеет, что у кого на обед в воскресенье. А вместо централизованного горячего водоснабжения — газовая колонка.
От знакомых и приятелей, обосновавшихся в центре Питера, Валера вечно ожидал насмешки. Как-то раз пожаловался Тиграну на боль в пояснице и услышал в ответ:
— У вас там поликлиника-то хоть есть?
Провинциальный — следовательно смешной, неловкий, недалекий.
Бессменные бабки на двух лавочках у подъезда при его появлении — причем, одного, без подружки, — поздоровавшись, выразительно замолкают, провожая его глазами, как пудели на бортике цирковой арены провожают глазами дрессировщика. Матери бабки побаиваются, даже не расспрашивают о внучке и невестке — мать так отошьет, век помнить будешь. С матерью они здороваются елейно.
В подъезде при входе лежит самотканый полосатый половичок — одной этой детали достаточно, чтобы стыдиться своего жилья. Разве представишь такой половичок в парадной на Литейном или Московском проспекте? Поэтому немногочисленных гостей Валера встречал агрессивно, как свидетелей того смешного и постыдного, что они случайно узнали о нем.
Девица Алика с порога заявила:
— Какой миленький домик, такой чистенький! С половичком! А такие дворы я видела только…
Валера не стал ждать, какой Старокобельск она назовет:
— Горючее принесли? А то шланги пересохли, — он повернулся к гостям спиной и пошел в свою маленькую комнатку, заваленную книгами на продажу.
Алик засуетился, принялся развязывать шнурки ботинок. Вика напряглась. Зачем она согласилась придти сюда? По дороге Вика решила избежать сцены. Пусть Алик не ругается из-за нее с другом. В конце концов, и Валера может пригодиться. На улице все такое беленькое, мирное, лишь у подъезда черные следы шин, как траурные ленты. Наверное, дворники соли насыпали, вот снег и стаял. Надо же, какие здесь дворники, не то что в городе.
Следовало проявить тактичность и миролюбие, что Вика и проделала, входя в дом. Оказалось — напрасно. Этот хам перебил. Презирает он ее, что ли? За что? За то, что она любовница, а не жена? Или за то, что женщина? Есть ведь такие ублюдки! Ничего, она ему покажет. Что именно покажет, Вика не знала, но мало ему не будет. Не зря в она универмаге работает, научилась разговаривать со всякими. Среди покупательниц такие рыла встречаются, Валере и не снилось.
Алик смущался; ходить в гости с Викой к друзьям, которые хорошо знали Аллу, оказалось довольно мучительно. Но ведь в глазах Валеры это должно выглядеть по-мужски нормально. Он-то воспринял их визит естественно, так как если бы Алик пришел один. За старым письменным столом, уставленным нехитрой снедью, оказалось, что говорить пока не о чем. Вика, похоже, утонула в кресле. Хозяин без вульгарного гостеприимства наполнил свою рюмку и немедленно выпил.
— Правильно, — одобрил Алик, — что же мы так сидим.
Он разлил водку, все выпили, не чокаясь.
— Между первой и второй перерывчик небольшой, — Валера налил себе третью.
Вика недоверчиво и грациозно, как змейка, повернула к нему нарядную головку.
— За ПЗД, — сказал Валера, — за присутствующих здесь дам!
Все замолчали, угрюмо поглядывая на понижающийся уровень бесцветной жидкости в бутылке. Алик не выдержал первым и предложил осмотреть Валерину «вертушку» — официальная причина визита.
— Да ладно тебе, — дипломатично отказался хозяин. — Дай посидеть спокойно.
Они выпили еще по одной и закусили. Шпроты кончились.
— Курить здесь можно? — Вика разомкнула накрашенные уста и вынырнула из кресла.
— Валяй, — разрешил хозяин, — пепельница на подоконнике.
Суета вокруг пепельницы, зажигалки, сигарет объединила собравшихся и задала тему для разговора. Валера рассказал историю из армейской жизни, связанную с добычей папирос, Вика вспомнила, как пробовала курить в восьмом классе. От волнения она сбилась. Алик испугался, что Валера засмеется. Валера засмеялся. Вика, опьяневшая к тому времени достаточно сильно, засмеялась тоже, вместо того, чтобы обидеться. Уровень жидкости в бутылке понизился до минимума. Все встали, беспорядочно перемещаясь по маленькой комнате. Алик, воодушевившись, принялся пересказывать одну из Володиных сказочных историй, Вика, не слушая, спрашивала Валеру:
