– Мистер Льюис, можно с вами поговорить? – тихо сказала Виктория.
Дамиан растерянно молчал. Майлз бросил взгляд на жену, лицо его выражало смущение.
– Виктория, я не уверен, что это благоразумно…
– Может, ты и прав, дорогой. Но я… я считаю, что об этом необходимо сказать.
Граф вздохнул и, повернувшись к Дамиану, ровным голосом произнес:
– Будьте так любезны, мистер Льюис, уделите нам пару минут.
Дамиан прошел вместе с ними за мясную лавку, где можно было спокойно поговорить.
– Мы отнюдь не намерены вмешиваться ни в ваши дела, мистер Льюис, ни в дела Хизер, – торопливо заговорила Виктория. – Но мы видели, что сейчас произошло… Хизер никогда нам не простит, если узнает, что мы вдруг решили выступить в ее защиту, но мне хочется кое-что вам объяснить.
– В этом нет нужды, – покачал головой Дамиан.
– Напротив, мистер Льюис! Хизер не следовало разговаривать с вами в таком тоне, однако, уверяю вас, подобное поведение вовсе не свойственно нашей дочери. Видите ли, дело в том, что… Господи, я даже не знаю, как начать!
Виктория, прижав руки к груди, бросила умоляющий взгляд на мужа.
– Мне кажется, мистер Льюис, моя жена пытается вам сказать, что Хизер весьма болезненно относится к своей хромоте, хотя, осмелюсь заметить, она никогда в этом не признается.
– Вполне понятно, – пробормотал Дамиан.
– Мы стараемся не давать ей повода чувствовать себя инвалидом, но никому из нас не приходится жить с тем, с чем живет Хизер. Так что, пожалуйста, не считайте этот инцидент выпадом, направленным лично против вас, мистер Льюис.
Дамиан оглядел супругов долгим взглядом.
– Почему вы решили все это мне сказать?
– Потому что мы считаем вас хорошим человеком, – прямо ответила Виктория, – и не хотели бы, чтобы вы оставили службу из-за этого несчастного происшествия.
Дамиан подавил горький смех. Боже мой, да никуда он не собирается уходить, по крайней мере, в ближайшее время.
– Из-за своей хромоты Хизер всегда чувствовала себя отличной от других детей, – говорила между тем Виктория. – Но нам не хотелось, чтобы она ощущала себя зависимой, и поэтому мы вырастили ее с сознанием, что она может и должна все делать сама.
– Не сомневаюсь, вы были удивлены, что таким крупным поместьем, как Локхейвен, совершенно самостоятельно распоряжается молодая незамужняя женщина, – вступил в разговор Майлз.
Дамиан заколебался. Что можно на это ответить? Майлз заметил его сомнения и, слегка улыбнувшись, ободряюще похлопал его по плечу.
– Ваше удивление вполне естественно, юноша.
Юноша. Это обращение заставило его сердце болезненно сжаться. Так называл его отец. Как давно это было! Много лет назад. «Но Майлз не имеет никакого права на подобную фамильярность, – возмущенно подумал Дамиан, стараясь побороть невольное чувство симпатии, которое вызывали у него Майлз и Виктория Грейсон. – Господи, помоги мне выдержать все это», – мысленно взмолился он.
– Ну что ж, признаюсь, что вы правы.
– Еще когда Хизер была совсем маленькой, – сказал Майлз, – мы уже знали, что она ни для кого не хочет быть обузой. Именно поэтому мы и подарили Хизер Локхейвен, чтобы обеспечить ее будущее…
– …Не задевая ее гордость и давая возможность самой заботиться о себе.
Лишь выговорив последнее слово, Дамиан сообразил, что же такое он сказал.
На лице Виктории расцвела улыбка.
– Вы поняли, – счастливым голосом проговорила она и взяла мужа под руку.
Дамиан не ответил на ее улыбку.
– Как я понимаю, вы очень за нее беспокоитесь?
Майлз и Виктория переглянулись.
– Вы знаете, что она нам не родная дочь, – скорее утвердительно, чем вопросительно, произнес Майлз.
– Хизер сказала, что вы были ее опекуном, – кивнул Дамиан, – и что ее родители погибли. Отец ее был французским аристократом, женившимся на англичанке.
Дамиан затаил дыхание. Опровергнет ли Майлз слова Хизер? Знает ли он, что ее отец Джеймс Эллиот? Известно ли ему, что Эллиот жив? А может быть, он знает, где сейчас находится этот негодяй?
Если Майлз что-то и знал, то не подал виду.
– Да, все это так, – тяжело вздохнул он. – Но мы никогда не делали различия между нашими детьми. Я полюбил Хизер сразу, как только она переступила порог нашего дома. Виктория почувствовала то же самое, когда в первый раз ее увидела. Хизер тогда было восемь лет. Мы лечили ее, когда она болела, учили, воспитывали, и она выросла в замечательную, умную и красивую женщину. Узы между нами нерасторжимы, мистер Льюис. – Майлз ласково накрыл ладонью, лежащую на его руке, руку жены и ободряюще легонько сжал ее. – Понимаете, Хизер уже давно стала нашей старшей дочерью. И этого не изменить.
Дамиан ответил не сразу.
– Я думаю, – наконец заговорил он, и голос его был спокоен, – Хизер очень повезло, что у нее есть вы. И я даю вам слово, что разговор этот останется между нами.
Улыбка Виктории стала просто ослепительной. Она взяла его руку в свои ладони и сказала:
– Я знала, что вы очень хороший человек.
На этом они и расстались. Дамиан не стал больше бродить по ярмарке, а вернулся к Зевсу и направился домой.
Домой. Это слово потеряло для него свой первоначальный смысл. Не было у него дома, по крайней мере, сейчас. Он не мог вернуться ни в Йоркшир, ни в Бейберри.
В голове у него царил полнейший сумбур. Вопросы, вопросы и ни одного ответа. Теперь эта история с отцом Хизер – французским аристократом. Она-то откуда появилась на свет? Ложь от начала и до конца, другого просто быть не может! Тем не менее, Майлз – да и Хизер тоже! – говорили так искренне! Он едва не устыдился своего обмана. Хорош бы он был, раскрывшись перед ними. Ну, нет, подумал Дамиан, он должен следовать своему плану. В конце концов, именно за этим он и приехал в Англию.
Дамиан был настолько поглощен своими мыслями, что едва не наехал на низкую изгородь, окружавшую отведенный ему дом. Подняв голову, он увидел, что на увитом виноградом крыльце сидит Хизер.
Глава 5
Ночь была ясной и теплой, нёбо покрывала звездная россыпь. Хизер услышала топот копыт задолго до того, как увидела всадника.
Сердце глухо билось у нее в груди, пока Дамиан медленно подъезжал к дому. В серебристом лунном свете он казался могучим сказочным рыцарем или древним богом, спустившимся с небес на грешную землю.
Лица его Хизер разглядеть не могла, но точно знала, когда именно он понял, что она здесь. Мерный стук копыт прекратился. Все стихло, и, казалось, само небо затаило дыхание.
Дамиан остановился в нескольких шагах от дома и спешился. Хизер медленно поднялась с крыльца, на котором сидела, и вытерла о юбку внезапно вспотевшие ладони.
