Они будут присылаться каждый год. Он не будет ни в чем нуждаться. И, моя милая, я уже люблю его.
— Это замечательная история, мадам Плантен.
Она похожа на чудо. Если бы вы не потеряли своего ребенка, то не смогли бы позаботиться об этом малыше.
— О, они нашли бы кого-нибудь другого. У этих людей есть деньги, и они могут все устроить.
Но я делаю это не из-за денег. Из-за ребенка. Он такая прелесть. Мне кажется, что он уже узнает меня.
— Могу я посмотреть на него?
— Конечно. Я принесу его в дом. Он еще совсем крошка. Может быть, примерно на неделю старше моего… не больше.
— Когда его привезли?
— Несколько недель назад. Это организовала мадам Рошер. Я думаю, что его доставил кто-то из ее поверенных. Была бумага. Мы с Жаке поставили на ней кресты. А потом ее подписали и скрепили печатью. Я сказала, что меня интересует только одно. Будет ли этот ребенок навсегда моим, как если бы это я дала ему жизнь. И мне ответили, что именно это и написано в бумаге. Но вы должны посмотреть на него. Подождите минутку. Я принесу дитя.
Маргарет вернулась с совсем маленьким ребенком, с красивыми светлыми волосами. Он спал, и его глаза были закрыты, но, и не видя их, я догадывалась, что они голубого цвета.
— Как его зовут? — спросила я.
— Эдуард. И, конечно, он будет носить нашу фамилию.
— Значит, он ваш, мадам Плантен, только ваш?
— Да. И я никогда не забуду, что он значит для нас. Когда Жаке входит, он перво-наперво ищет глазами этого маленького парнишку.
Она сидела, качая ребенка, который продолжал спать.
Я сказала:
— По-моему, замечательно, что все так кончилось.
— Это чудо, сотворенное небесами, — сказала Маргарет. — И я всегда буду верить в то, что так оно и есть.
* * *
Семестр закончился первого августа. В школу приехала герцогиня. Она собиралась отвезти меня прямо в замок.
Мадам Рошер провела с ней немного времени наедине.
Когда мы уезжали, мне вспомнилось наше появление здесь в прошлом сентябре, и я подумала, как много произошло всего лишь за один год.
Герцогиня была такой же приветливой и любезной, как всегда. Мы без приключений добрались до Бордо. На станции нас ожидал экипаж Бурдонов, и мы с большим комфортом доехали до замка.
Я с нетерпением ждала встречи с подругой. Герцогиня сказала мне, что Аннабелинда уже поправилась и стала почти совсем такой же, как раньше.
— Мы заставляем ее отдыхать, потому что болезнь была долгой и изнурительной. Однако мы чувствуем, что она справилась с ней наилучшим образом.
Аннабелинда ожидала нас, стоя рядом с Жаном-Паскалем. Она выглядела здоровой и даже цветущей.
— Как чудесно, что ты приехала, Люсинда! — воскликнула она, тепло обнимая меня. Я была тронута.
— Аннабелинда, как я рада видеть тебя!
Жан-Паскаль поцеловал мне руку.
— Добро пожаловать, милое дитя. Мы все счастливы, что ты здесь. Как, по-твоему, выглядит Аннабелинда?
— Она никогда еще не выглядела так хорошо.
Он засмеялся.
— То же самое ей говорю и я. Вот видишь, моя дорогая, мы с тобой думаем одинаково.
— Аннабелинда и в самом деле полностью выздоровела?
— Да… да. В этом нет сомнения. Мы будем заботиться о ней, чтобы исключить возможность рецидива.
Мы вошли в замок, который всегда внушал мне благоговейный трепет. Мама говорила, что испытывала то же самое чувство, когда гостила в нем.
Казалось, что прошлое проглядывало сквозь настоящее, и ты думал обо всех людях, живших здесь давным-давно и, возможно, оставивших частицу себя в этом месте.
Мы пообедали в уютной столовой, и, казалось, Жан-Паскаль и герцогиня искренне рады мне. Что касается Аннабелинды, то она заставила меня чувствовать себя желанной гостьей.
— Надеюсь, твои родители не сердятся на нас за то, что мы удерживаем тебя вдали от них, — сказал Жан-Паскаль.
— Не сомневаюсь, что они подарят нам немного времени, — промолвила герцогиня. — Они очень обрадуются, если Аннабелинда сможет вернуться вместе со мной, — сказала я.
— Думаю, что она уже достаточно здорова, чтобы сделать это, — ответил Жан-Паскаль.
Разговор продолжался в том же духе, но я почувствовала некоторую напряженность и видела, что Жан-Паскаль тоже ощущает ее.
Я вздохнула с облегчением, когда мы разошлись по комнатам, и не могла удержаться, чтобы не пойти к Аннабелинде.
Она лежала в кровати, но не спала.
Улыбнувшись мне, она сказала:
— Я знала, что ты придешь.
— Конечно, ведь мы так давно не видели друг друга.
— Расскажи мне о школе. Как реагировали на мой внезапный отъезд? Было много разговоров?
— Все говорили только об этом. Тебя награждали всевозможными болезнями… от скарлатины до авитаминоза.
Аннабелинда улыбнулась.
— Все это было довольно неприятно, правда?
— Теперь с этим покончено. Ты совершенно здорова. Расскажи, чем ты болела на самом деле?
— Дедушка говорит, что я не должна об этом рассказывать. Он считает, что так будет лучше для меня. Мне надо все забыть. Это происшествие может отрицательно сказаться на моих шансах…
— Отрицательно сказаться на твоих шансах… шансах на что?
— Найти себе подходящего мужа. Они думают о моем замужестве. В конце концов, я старею.
— Но тебе исполнится только шестнадцать…
— В будущем году.
— Как это могло бы сказаться на твоих шансах?
— О, пустяки. Не спрашивай…
Но я настаивала.
— Как?
— Ну, в знатных семьях все время думают о передаче родового имени и тому подобных вещах.
Им хочется здоровых наследников. Они будут настороженно относиться к жене, у которой было… было то, что у меня.
— Да что у тебя было? Как все загадочно. Ты болела чахоткой? Если да, то почему не сказать прямо?
— Дедушка говорит, что мы должны все забыть и никогда больше не упоминать об этом.
— Понимаю. Ты имеешь в виду, что если ты заболеваешь чахоткой, то она может передаваться по наследству твоим детям.
— Да. Вот именно. Поэтому ни слова.
— И они лечили тебя здесь!
— Ну, не здесь. Я должна была уехать.
— Я догадывалась об этом.
— Идея принадлежала дедушке. Он все организовал.
