Бикрам любил заходить на территорию военной части и попрошайничать возле кухни. Военное командование было в отчаянии: всякий раз зверь проламывал тройную линию заграждений и уверенно топал к столовой, а связки колючей проволоки и вывернутые из земли столбы волочились за ним следом. Единственное спасение от носорога — обнести базу противотанковыми надолбами.
Егерь Бахадур рассказал, что дикие слоны и носороги часто приходят из Индии. Идут по дорогам или через деревни. Тигры тоже пересекают границу, но всегда крадутся через джунгли. Слоны, носороги и тигры друг на друга не нападают, а вот на людей — могут. Каждый год погибает кто-либо из крестьян, занимающихся в парке браконьерством или нелегальной рубкой леса.
― Если на вас бросается носорог, надо забраться на дерево и отпугнуть зверя криками, — советовал Бахадур. — Носорог слышит хорошо, а видит плохо и вверх смотреть не может. Он подумает, что это опасный зверь, выше него ростом, и уйдет прочь.
Носорог немного глуповат, зато толстокож — всё ему нипочем. Раньше непальские воины из шкур носорогов делали щиты и доспехи, прекрасно защищающие от стрел и даже от пуль первых кремневых ружей.
Другое дело слон — умнейший зверь. Для защиты от диких зверей на границе джунглей ставят столбы с электрическим проводом. Напряжение не очень высокое — 12 вольт, но животным не нравится. Слоны же научились аккуратно, не касаясь провода, выдёргивать хоботом столбы из земли и после этого проходить. Если же дикий слон решил на вас напасть — бросьте ему куртку. Слон любопытен, пока будет играть с курткой, вы успеете убежать.
Что касается тигра, то он на людей не нападает, боится. Исключение — старый, больной или раненый зверь. Он уже физически не может охотиться на резвых парнокопытных и тогда ищет добычу полегче. Однажды попробовав человечину, тигр начинает целенаправленно охотиться на людей. Появление тигра-людоеда вызывает ужас в деревне. Всё мужское население вооружается и начинает облаву до тех пор, пока с полосатым убийцей не будет покончено.
Жаль, что в такое замечательное место, как Бардия, так сложно добираться! Дорога туда не из легких да ещё периодически блокируется местными жителями. Мы были на велосипедах и дорожные баррикады объезжали по лесу, а что делать туристическим автобусам?
В первый затор мы попали ещё на пути к Бардии. Автобус задавил человека из деревни, и все её жители вышли на трассу, чтобы потребовать от транспортной компании компенсацию семье, оставшейся без кормильца. Движение по единственной южной магистрали было остановлено на несколько дней.
Неподалеку от индийской границы мы наткнулись на ещё большую пробку. Проезжая часть намертво была завалена камнями и ветками. Возмущённые люди толпились вокруг и не давали водителям разобрать баррикаду. Одна из женщин, увидев фотоаппарат в моих руках, бросилась к нам и куда-то потянула.
― Журналисты? Пойдём, пойдём!
С некоторым сомнением мы последовали за ней по тропинке через лес. С нами увязалось ещё несколько человек. Они наперебой что-то объясняли, но мы не могли их понять. Всё стало ясно, когда мы вышли на опушку леса. Там дымились остовы сгоревших избушек и сараев, а по пепелищу недоуменно бродили оставшиеся без жилья коровы и курицы.
― Смотри-смотри! Мой дом! Моя одежда! — причитала женщина, показывая нам обрушенные стены и обугленные тряпки.
Это поселение было незаконным, лес относился к заповеднику. Но выгнать отсюда людей было практически невозможно. Поэтому правительственные рейнджеры пришли ночью и подожгли посёлок. Теперь жители пострадавшей деревни протестовали против подобных методов переговоров. В конце концов, им всё равно некуда деваться, и законно или нет, они вновь построят свои хижины на том же самом месте.
Я снимал руины посёлка, а женщина подсказывала мне:
― Рубашка сына была. Теперь дыра, смотри. Делай фото! Вот коза моя. Где ей жить? Где мне жить? Делай фото! Потом в журнал пиши! В газету пиши!
Выбравшись из лесного посёлка, мы вернулись на дорогу. До границы осталось недолго. Повсюду играла индийская музыка, на брызговиках встречных велосипедов были приклеены фотографии звезд Болливуда, а к багажному отделению на крыше проезжающего мимо автобуса прицеплена живая мартышка на цепочке. Начинался новый этап нашего пути. Намасте, Индия!
По священным местам
Декабрь завалил горные перевалы снегом, и продолжать путешествие было рискованно. Мы отправились на зимовку на юг — в индийский штат Гоа. Там можно было временно устроиться работать туристическими гидами. С наступлением весны, я планировал вернуться в Гималаи, чтобы закончить маршрут. Юра ехать отказался, решил поработать в Гоа ещё, пока не закончился туристический сезон. И я поехал на север один.
Почистил велосипед от грязи и коррозии, смазал маслом и на гремящем индийском поезде отправился в Дели. Велосипед в чехле прятался от контролеров под лавкой, потеснив пухлые баулы моих соседей. Вообще-то двухколесные транспортные средства положено сдавать в багажный вагон. Но мне было удобнее и спокойнее, чтобы велосипед ехал со мной.
― Чай-чай-чай! Копи-копи-копи! — голосили разносчики горячих напитков. Имя им легион. Но светло-коричневую бурду, которую они наливали в пластиковый стаканчик, пить было решительно невозможно.
В Дели я зашел на велорынок, чтобы купить запасной комплект спиц и пару камер. Продавец вручил мне заодно и грушу-клаксон — пригодится.
Подготовившись таким образом к горным приключениям, я сел на электричку и поехал в Чандигарх. Оттуда ещё пара дней пути на велосипеде, и я оказался в Шимле, бывшей летней столице Британской Индии, а ныне главном городе штата Химачал Прадеш.
Обезьянья мафия
Степенностью и некоторой чопорностью своей жизни Шимла чем-то напоминала Соединённое Королевство. Законы здесь устанавливали пешеходы, отвоевавшие у автомобилей исторический центр города. Лишь для пожарных машин было сделано исключение — они ночевали прямо перед зданием муниципалитета. Из центра удобнее нестись на пожар в любой конец города.
Главная пешеходная зона города, её Арбат и Бродвей, называлась Молл. Здесь были расположены шикарные магазины и рестораны. Параллельно, но ниже ярусом — город построен на склоне холма — тянулся Нижний Базар, так называемый «Молл для бедных». Здесь и не пахло британским благообразием: привычная Индия с носильщиками-кули, дешёвыми лавками и священными коровами, подъедающими с асфальта разбросанную апельсиновую кожуру. Гуляющий по городу праздный турист мог и не догадаться о существовании Нижнего Базара. Да и обитатели последнего редко выбирались наверх. Город был спланирован так, будто жил в двух непересекающихся измерениях.
