Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
– Рад стараться, – ответил Скрид, не обращая внимания на мрачные лица окружающих. В конце концов, такие выражения лиц он видел уже, наверное, тысячу раз! – а теперь вам надо поспать.
Крохгоблинам не нужно было повторять приглашение. Через несколько секунд, закутавшись в одеяла и напоминая ряд мохнатых коконов, все они уже спали – все, кроме Мим.
– А ты сам? – обратилась она к Скриду.
– Я? – надменно переспросил он, усаживаясь на самый высокий камень скалы. – Ну обо мне уж не беспокойся. Я не слишком нуждаюсь в сне. – Скрид окинул взглядом ровный ландшафт, блестевший в лунном свете, как начищенное серебро. – Кроме того, кто-то должен и сторожить.
Мим успокоилась. Она пожелала Скриду доброй ночи, устроилась между двумя малышами и, когда через две минуты темные облака закрыли лунный лик, Мим, как и все, крепко спала.
Скрид прислушался к громкому и дружному храпу и довольно ухмыльнулся.
– Спите крепко, карлики, – прошептал он, – или гоблины, или как там вас…
Он переставил фонарь поближе, когда вновь набежали облака, и, вытащив нож из-за пояса, начал его потихоньку точить о камень, плавно двигая лезвием вверх-вниз. Время от времени он плевал на клинок и осматривал его при желтом свете фонаря, а затем вновь принимался за дело – вжик-вжик, вжик-вжик, пока нож не стал таким острым, что им можно было рассечь волос.
«Горе тому, кто думает, что может перехитрить Скрида. – Он встал, держа фонарь в одной руке, а нож в другой. – Горе каждому, кто попал в мои руки!»
Неожиданно облака разошлись, и яркая луна осветила страшную картину, оставив для нее только черный и белый цвета.
Белые одеяла и черная кровь.
Белая костлявая фигура, нетвердой походкой пробирающаяся через грязь. Черная тень на скале.
Белые вороны уже упиваются мертвечиной. Черные деяния. Чудовищные деяния.
Держа в костлявой руке кожаную сумку, доверху набитую кровавой добычей, Скрид Пальцеруб осторожно шагал через Топи. Далеко впереди в лунном свете блестели обломки небесного корабля, который лежал, наполовину похороненный в грязи, как огромный скелет. Скрид, но отрываясь, смотрел на светившиеся шпангоуты полуразвалившегося корпуса. Он шел, ни разу не споткнувшись и ни разу не оглянувшись.
– Наконец-то! – пробормотал он, очутившись рядом с обломками. Скрид осмотрелся, ища признаки вторжения чужаков, и, ничего не обнаружив, довольный, поспешил укрыться в недрах корабля.
Но если бы незваный гость и предпринял попытку осмотреть «дом» в отсутствие хозяина, то он, без сомнения, бежал бы прочь, дрожа от ужаса и отказываясь поверить в то, что увидел там. Для начала воздух был пропитан смрадом полуразложившейся плоти. А потом стены – корабельные переборки – по всей длине и ширине были буквально усыпаны засохшими пальцами ног, прибитыми гвоздями к доскам.
Там были большие пальцы, маленькие пальцы, пальцы, покрытые шерстью, чешуйчатые пальцы, пальцы с острыми как бритва и длинными когтями, с короткими когтями, с перепонками – и все они были высохшие, сморщенные и черные. И это была лишь малая их часть, ибо в дальнем конце корпуса в огромном клиновидном углу валялись тысячи и тысячи других.
Скрид прошелся по небесному кораблю. Он не видел кровавых трофеев, украшавших стены, и не ощущал ужасающего смрада. Для Скрида Пальцеруба руины «Повелителя Ветров» пахли домом.
Он повесил фонарь на крючок над огромным ящиком из железного дерева и стекла, открыл крышку, присел на корточки и принялся за работу. Один за другим он вытаскивал отрезанные пальцы из своей сумки и, как сумасшедшая маникюрша, при помощи маленькой пилочки вычищал и выскабливал все из-под ногтей. Крошечные крупицы пыли – одни переливались белым, а другие мерцали бурым светом – падали в ящик. Когда Скрид решил, что вычистил все до последней пылинки, он швырнул ненужные уже пальцы в огромную кучу, к остальным.
Покончив с делами, Скрид мечтательно полюбовался содержимым ящика, который уже на три четверти был заполнен выскобленными из-под ногтей крупицами.
– Ах ты мое сокровище, – прошептал он. – Однажды ящик станет полон до самого верха. Это произойдет очень скоро, да поможет мне небо! И тогда, в этот дивный день, задание будет выполнено!
Скрид встал, захлопнул крышку ящика. Длинная ночь была на исходе. По небу неслись пурпурные облака, вестники приближавшейся бури. Невдалеке справа на фоне восходящего солнца вырисовывался силуэт небесного корабля.
Они стремительно сближались.
Глава седьмая
Согласие и предательство
Мамаша Твердопух с беспокойством поглядывала на пришельца. Она по опыту знала, что, если позволить встретиться двум сторонам – так сказать, спросу и предложению, – это может привести сделку к краху. Гораздо лучше, когда между ними существует посредник. Но, как заметил Форфикюль, вновь прибывший был одновременно и ее единственной надеждой, ибо самой Мамаше ведь так и не удалось убедить капитана отправиться в путешествие.
Древний старик наклонился вперед и слегка коснулся посохом Облачного Волка.
– Встань, Квинтиниус Верджиникс! – промолвил он.
Прутик наблюдал за тем, как отец встал на ноги и поднял взгляд, исполненный благоговения. Тут до мальчика дошло, кто этот старый человек. Это был прежний покровитель и наставник отца – Профессор Света.
– Много времени прошло, Квинтиниус. Ты был лучшим из Рыцарей-Академиков среди сотни поколений, и все же… – Профессор умолк и посмотрел на Прутика, наконец-то заметив его. – Кто это, Твердопух? – спросил он.
– Этот парнишка со мной, – поспешно ответил за нее Облачный Волк. – Все, что вы хотите сказать мне, можно говорить в его присутствии.
– Ты уверен?
– Абсолютно уверен. – Голос капитана был вежлив, но тверд.
Профессор Света кивнул, соглашаясь.
– Мы подвели тебя, Квинтиниус Верджиникс. Я хорошо понимаю, что это значит. А теперь пришли к тебе с протянутой рукой. Мы нуждаемся в твоей помощи.
В том, как отец переминается с ноги на ногу под проницательным взглядом Профессора, Прутик неожиданно узнал самого себя. И когда Облачный Волк заговорил, то в его голосе Прутик услышал собственные, дрожащие и неуверенные интонации.
– Я… кхм… то есть… Мамаша Твердопух уже вкратце изложила… проблему.
– В самом деле? – удивился Профессор. – Ну, тогда ты понимаешь всю тяжесть ситуации – или, можно сказать, отсутствие тяжести у ситуации, – добавил он, приходя в восторг от своего каламбура.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
