Желание порвать все свои записи, выбросить все свои мысли. Сегодня сказал «мы с женой». Песню «Ты» в корзину. Злая. Нет такого слова, чтобы описать ее злость. Это не ярость, не бешенство, это беспомощность, «безпорадність». Это «мы» существует где-то там в параллельной реальности. Не нужно себя обманывать. Расстаться друзьями. Он, похоже, сказал это «мы» по привычке. Сказал и не заметил. Вернее, он не так сказал. Сказал: «Мы дома не готовим кушать, питаемся полуфабрикатами. Некогда». Но он сказал «мы».
Пишет, что хочет посмотреть со мной «Достучаться до небес» (обожаю этот фильм) и «Все оттенки серого». Ладно, быть друзьями – это тоже хорошо. Где моя сила воли? Я его отдушина. Дети выросли и стали, похоже, чужими с женой. А я глоток чистого воздуха. А честно ли это по отношению ко мне? Не очень. Многие женщины, наверное, проходят через это: быть кем-то для женатого мужчины. Такие стервы, которые разбивают семьи, меркантильные создания. Все сочувствуют женам, бросил, оставил ради этой, отбила. А меня кто пожалеет? Жена о моем существовании не знает. От меня не будет звонков, когда он там, не будет истерик и «доказываний», что я лучше. А я? Постоянное ожидание его звонка. Сама позвонить не можешь, не имеешь права. Если он не разведет эти параллельные миры, я его возненавижу. И периодически мысль, а если он со мной просто играет. Смотрю на него, нет, он живет этим. Живем дальше. Три пропущенных от него. Как на него можно злиться. Как можно злиться на человека, который не просто предлагает фильм посмотреть, а говорит, что без тебя этот фильм смотреть не будет. И ты знаешь, что это правда. Какие у него недостатки? Вот он, самый главный. Он женат.
Все-таки он мой позитив. Он мое вдохновение. Взялась за перевод той своей книги, больше года бьюсь уже над ним. Хочу закончить и подписать его фамилией, потому что эта книга – его заслуга. Обещал помочь с редактированием. Не хочу подписывать фамилией бывшего мужа, который к этому монументальному труду никакого отношения не имеет. Это нежелание выйти замуж. Штамп в паспорте для меня ничего не значит. Хочу, что ли, прославить его. Сильно громко. Хочется делать ему приятно.
В Донецке заработали цветочные ларьки. Подруга сказала. Как-то она очень обрадовалась этому факту. Все будет хорошо. Позвонила Ируська, сказала, что сегодня солнечное затмение и поэтому сегодня с 11:45 нужно думать только позитивно. Логику не поняла, но все равно в тему.
Поэтому буду работать и думать о нем. Вернее, думать о нем и работать.
Такое ощущение реальности, когда он за рулем и телефон на видеосвязи. Рассказывает, какие районы проезжаем. Полное ощущение присутствия в его жизни. Сказал, что у него такое впервые, что привязался ко мне. «Глупенький, привязаться, это когда ниточкой только в одном месте. А я прилипла душой. А ты, парень, влип. Влип в хохлушку».
У нее отчетливое ощущение, что она сегодня стала другой. Она понимает, что как было, уже не будет. Что сегодня такого особенного? Она обнажила перед ним свою душу. Она не откровенничала с ним. Не принимала волевых решений. Это просто состояние. Как из бутона раскрывается роза, так ее душа открылась ее «солнцу». Это произошло. Сегодня особенный день. Сегодня солнечное затмение и его именины. С днем ангела, Дмитрий!
Разговаривали сегодня о Москве. Разрабатывает концепцию и программу посещения. Я выражаюсь, конечно, совсем другими словами. Я буду пищать от восторга и прятать лицо от смущения. Тихонько прятать лицо ему в воротник.
Она всегда именно таким представляла своего мужчину. Не мечтала, не рисовала в воображении, не искала, а он как бы всегда существовал в параллельном мире. Она его ощущала, какой он. Она просто думала, что такого, как он, нет. И их параллельные миры не пересекались. События последнего года заставили ее по-другому посмотреть на себя. Она приняла себя, такой, как она есть. Из-за своего диагноза она решила для себя, что жизнь одна и нужно прожить ее так, как ей того хочется. И он появился в ее жизни. Она всегда считала, что ей нужен рассудительный мужчина, не сумасшедший, как она. Именно таких она и искала. Только не получалось ничего. Такой, как сейчас, она была в 17 лет. Такой бесшабашной и искренней. А потом она просто решила, что это неправильно, что она неправильная. Искала противоположность себе. Правильного искала. И была боль и непонимание. Желание исправиться и стать нормальной. Как все. Искала балансир. А вот он какой, ее балансир. Он дает ей почву под ногами. Ее больше не кидает из стороны в сторону, из мысли в мысль. Она вновь стала той живительной водой, которой женщина и должна быть. Получается, что раньше ее пили и взамен ничего не давали. Она эмоционально истощилась. Она еще никогда не чувствовала себя настолько спокойной и умиротворенной. Состояние тихого блаженства. Когда хочется петь и мурлыкать. Ему петь и мурлыкать. Она с ним смотрит в одну сторону. Она с ним может обо всем-всем поговорить. Ощущение его присутствия в ее жизни. Она не висит у него на шее, не вешается на него со своими проблемами. Она идет сама, а он просто держит ее за руку. Он не дает ей упасть. И даже отношение к диагнозу изменилось. И нет больше мыслей уйти в случае если. У нее ощущение, что он не даст ей упасть. Несмотря ни на что. Даже если их пути разойдутся, она будет помнить это ощущение поддерживающей руки. Он стал тем гвоздем на двери, тем состоянием души, что дает силы жить. Она сможет жить даже без него, но благодаря ему.
Она понимает, что у него были женщины до нее. Постепенно закрадывается мысль, что она хочет стать единственной в его жизни. Эта мысль заглядывает из-за угла, не прогонят ли, успеет ли забежать внутрь. Быть не первой, не второй, а единственной. Лететь к двери, услышав его шаги, и бросаться на шею. Быть единственной во всем: в уме, в сердце, в постели. Это трепетное «мы», их «мы» еще не пришло. Она бесконечно благодарна ему, что он не давил на нее «Сим-сим, откройся». Он часто повторяет, что боится спугнуть это состояние. И он не спугнул. Он признает за ней право быть тем библейским хрупким сосудом, который мужчина должен беречь. Женщины постоянно мучают себя вопросом: «Может, это он» и всматриваются в лица прохожих. Одно неловкое слово, и душа встрепенулась и улетела. Она не успела задать себе этот вопрос, ответ пришел раньше. Это трепетное «мы» устойчивее всего на свете, это два «я», взявшихся за руку. Весь мир в этом слове, это «быть». И чувство вины по отношению к жене прошло. Это мой мужчина. Какие могут быть доводы, если здесь «мы».
Она хочет внести свои корректировки в его развлекательную программу в Москве. Она хочет в ее кафе на Арбате. С ним. Она, кажется, готова ему показать свое сокровенное, свою Мекку. Московский дом книги и Мураками. «Когда придёшь за мной, бери только меня. Когда обнимаешь меня, думай только обо мне. Можешь делать со мной всё, что хочешь, только не делай больно. Мне пришлось много пережить до сих пор. Больше не хочется. Хочется счастья». Еще хочется на могилку Матроны. Хочется ей показать ЕГО. Хотя это не обязательно. Матрона и так все видит. Она просто хочет быть с ним, дышать им, чувствовать его запах на себе. Целоваться на улице и слушать его.
Он ей рассказывает постоянно, с кем разговаривал, куда едет. Это тот-то, он для меня значит то-то. Будто экскурсию по своей жизни проводит. Это как новую хозяйку в дом приводят, владения ее показывают. Надеюсь, там нет никаких комнат как у Синей Бороды. Скелеты в шкафу – это ладно. Это у всех есть. Их можно показать. Синих Бород только не к нужно. Скучаю.
