Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
Он захотел портрет – и не только не разграбил квартиру художника, но и оставил у него двух матросов, чтобы они охраняли Тверского от других экспроприаторов.
После первого удачного опыта Тверской понял, что нашел верный способ выживания. Он стал писать портреты большевиков, постепенно все более высокопоставленных. Когда же ему удалось написать портрет самого Ленина – вопрос был решен окончательно и бесповоротно: Тверской получил бумагу с красивыми печатями, которая навсегда закрепила за ним право на квартиру и мастерскую, а также на все находящиеся в ней культурные ценности.
Так он и дожил в этой квартире до глубокой старости.
Он понемногу занимался живописью, писал портреты высокопоставленного начальства, причем очень хорошо чувствовал, кто из начальников идет в гору, а чья карьера заканчивается. Со временем его чутье стало легендарным, и сами начальники стояли к нему едва ли не в очередь: они знали, что, если Тверской соглашается написать портрет очередного главначпупса, значит, тому в ближайшее время ничего не угрожает, можно жить спокойно.
Кроме того, Тверской давал на дому платные уроки живописи. Среди его учеников были очень талантливые живописцы, которые со временем составили славу советского искусства.
Квартира у него была исключительная по тем временам – просторная, двухэтажная, с большим колонным залом и удобной, хорошо освещенной мастерской. Детей у Тверского не было, и на закате лет он завещал свою квартиру вместе со всем ее содержимым государству.
Это был очередной мудрый шаг этого мудрого человека: этим красивым жестом он обеспечил себе долгую посмертную память благодарных потомков.
В квартире организовали музей Исаака Тверского.
Музей получился замечательный: в нем были собраны картины великих учителей Тверского, выдающихся художников конца девятнадцатого и начала двадцатого веков, его собственные (вполне приличные пейзажи и портреты, во всяком случае, те, что он писал до революции), а также работы его талантливых учеников.
Музей был под стать своему покойному хозяину: хороший, респектабельный, но незаметный, не привлекающий излишнего внимания публики.
В этот-то музей и вбежала, запыхавшись, Ия.
На часах, которые висели напротив двери, было уже пять минут десятого.
Навстречу попалась Вера Тихоструева – славная, некрасивая девушка, работающая в музее второй год.
– Как она сегодня? – привычно осведомилась Ия.
Вместо ответа Вера схватилась за голову и сделала большие глаза.
Все ясно, директриса сегодня не в духе. А она, как назло, опоздала!
Ия опустила голову, проскользнула под лестницу, в каморку, которая служила ей кабинетом.
В прежние времена, когда здесь жил Исаак Тверской, в этой каморке, кажется, ночевала прислуга. А теперь здесь работала она – дипломированный искусствовед.
Впрочем, все же такая каморка лучше, чем ничего – это своя собственная территория, свой угол.
Ия положила сумку на стол, повесила на гвоздь куртку, перевела дыхание, постепенно приходя в себя. После утреннего инцидента, после встречи с таинственным грабителем руки еще заметно дрожали. Но расслабляться некогда, скоро ее наверняка вызовет директриса, и нужно к этому подготовиться.
Накануне директриса посылала ее в архив за перечнем статей о творчестве Тверского. Директриса пишет докторскую диссертацию, и весь коллектив музея должен ей в этом помогать в меру своих сил и возможностей. Такой порядок, нечего удивляться, и протестовать никому не приходит в голову. Все сотрудники знали, что это входит в круг их обязанностей. Не то, что помогать Арсению Николаевичу – там все было по велению сердца.
Так что сейчас от Ии потребуют результаты ее вчерашних изысканий…
Она расстегнула сумку, но вместо потертого блокнота со вчерашними архивными выписками в руки ей попал странный сверток в синем шелковом лоскутке.
Что это такое? Откуда это взялось у нее в сумке?
Ия развернула лоскуток и увидела небольшой бронзовый колокольчик, по ободку которого были выгравированы иероглифы. Снизу к языку колокольчика была привязана синяя шелковая лента.
Да откуда же он взялся?
Ия неуверенно дотронулась до колокольчика, как будто надеялась, что он растает, исчезнет от этого прикосновения – но он не исчез, наоборот, бронзовый язычок коснулся ободка, и колокольчик издал нежный, мелодичный звук.
И от этого звука словно что-то разжалось в душе у Ии. Она глубоко вздохнула, и душа ее наполнилась нежданной радостью, как будто она оказалась летним полднем на цветущем лугу. Пахнет травами, гудят пчелы, а вот по стебельку ползет божья коровка. И Ия на миг почувствовала себя этой букашкой, ощутила, как животик щекочет травинка и как хорошо ползти по ней прямо к солнцу…
А вон бирюзовая стрекоза мелькнула вдали. И Ия увидела как бы ее глазами цветущий луг и серебристую, тускло отсвечивающую ленту реки вдали. Она даже уклонилась в сторону от мохнатого шмеля, который летел навстречу.
И снова задела колокольчик. И очнулась от нежного звука. Что же это с ней такое? Ладно, она подумает об этом потом.
Нужно все-таки приступить к своим обязанностям.
Утром Инна доехала до работы на такси. Время до начала рабочего дня еще оставалось, и прежде чем подняться к себе в офис, она решила зайти на парковку, проверить машину. Если она так и не заведется, нужно будет вызвать парня из автомастерской.
Инна спустилась на лифте на подземный этаж, прошла мимо охранника – он узнал ее, кивнул. Прошла по извилистому бетонному коридору, свернула к своей секции.
Лампа над входом в секцию не горела.
Инна почувствовала неприятный холодок.
Во всех западных детективах на подземных парковках орудуют маньяки и обычные убийцы. Но здесь-то ничего подобного не может быть – вон же сидит охранник, да и камеры всюду установлены, а все же как-то неприятно.
Инна вошла в полутьму гаражной секции, достала из кармана брелок сигнализации. Ее машина одиноко стояла на своем обычном месте – такая нарядная, такая аккуратная, ухоженная. Удивительно похожая на свою хозяйку.
Инна нажала кнопку, машина приветливо пискнула, подмигнула фарами – привет, как поживаешь?
– Привет, девочка! – ответила Инна.
Когда никто ее не видел, она любила разговаривать с машиной. Кроме того, ей стало не так одиноко.
Она протянула руку к дверце.
И вдруг из темноты за машиной выскользнула стремительная, гибкая тень.
Сутулый мужчина в темной куртке с опущенным на самое лицо капюшоном.
Инна вздрогнула, попятилась – но тут же взяла себя в руки. Она хотела крикнуть, позвать на помощь, но решила, что незачем показывать свою слабость, незачем выставлять себя в жалком и беспомощном виде, вполне можно обойтись собственными силами, и проговорила, стараясь, чтобы голос не дрожал:
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
