Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
Собственно рыбозаводом называлась небольшая огороженная территория, примыкавшая к пруду. Попасть на нее можно было либо через проем в заборе, где когда-то была калитка, либо через полуоткрытые ворота, закрыть которые без риска окончательно поломать было уже невозможно. На территории, среди множества сараюшек можно было выделить два относительно целых сооружения. Одно из них напоминало избу или может быть две избы, соединенные вместе глухой перегородкой. Одна половина была жилой. В ней разместился Серега, а теперь и я, а другая называлась конторой. Официальный вид придавала ей вывеска на входной двери и таблички на внутренних: директор, бухгалтер, кладовщик. Серегина должность таблички не удостоилась. Владельцев же табличек, несмотря на нераннее время, на рабочем месте не наблюдалось. Непосредственно на берегу пруда стоял относительно большой сарай с распахнутыми воротами в середине. Сквозь них были видны другие такие же ворота, выходившие на причал, тянувшийся вдоль всего сарая. У причала было привязано несколько полузатопленных деревянных лодок. Внутри сарая стояли огромные ржавые ванны, большинство из них было наполнено водой, в которой копошилась рыбная мелочь.
– Мы находимся в основном производственном помещении завода, – официальным голосом заговорил вдруг Серега, до сих пор молча показывавший мне свое хозяйство.
Я посмотрел на него, как на сумасшедшего, но он невозмутимо продолжал:
– В этих ваннах находятся мальки зеркального карпа. В этом году они откормлены до среднего веса тридцать-сорок грамм, что позволит избежать больших потерь после того, как они будут запущены в пруды, они уже не будут легкой добычей для хищных пород рыбы, которых немало в наших местах. Кроме того, я планирую в это лето выпустить в пруды третью партию мальков. Та, что вы видите здесь, уже вторая в этом году.
Серега еще что-то пытался объяснить мне, но я плохо слушал его, думая о том, как мне увезти его из этой могилы и убраться отсюда самому. Как раз в этот момент унылую картину всеобщего развала дополнил еще один сюжет, на который я не обратил внимания сразу. На обочине дороги, у въезда на территорию завода я увидел грузовую машину с надписью «Рыба» на установленной в ее кузове бочке. Левое переднее колесо на машине отсутствовало и, видимо, уже давно, возможно, с прошлого года, так заросла она со всех сторон травой и кустарником.
Время было к обеду, и Серега предложил пока просто прогуляться по берегу пруда, а может и дойти до следующего. Мы шли по хорошо утоптанной тропинке, которая, следуя какой-то своей логике, то приближалась к берегу, то отдалялась. От нее то и дело в сторону берега уходили ответвления. Через просветы в зарослях ивняка и кустарника заманчиво блестела вода. Я предложил искупаться. Серега посоветовал сделать это на обратном пути. Мне захотелось подойти поближе к воде, и я свернул к берегу. Метров через двадцать я уперся, нет, не в берег, а в спины двух рыбаков, один из которых в этот момент снимал с крючка крупную рыбину. Я никогда не увлекался рыбной ловлей. Самодельную удочку держал в руках только в детстве, но знал, что рыбу в основном ловят на удочку на утренней и вечерней зорьке, а не когда солнце в зените. Чтобы не мешать рыбакам, я повернул назад, на основную тропинку, где меня ждал Серега. Мы пошли дальше. Я сделал еще одну попытку подойти к берегу, потом другую, третью, и все неудачно. На каждом подходе к пруду сидели рыбаки с удочками и с ведрами, в которых было полно только что пойманной рыбы. А Серега, видя мое недоумение, весело улыбался.
В конце концов, понимая, что прогулка была затеяна неспроста, я заявил, что сдаюсь и прошу объяснить все по порядку. Мы все же нашли свободное местечко на берегу пруда в тени ивы, склонившей ветви к самой воде. Я оглядел пруд. По его берегам расположилось не менее сотни рыбаков, и все они трудились в поте лица. По водной глади то и дело пробегала рябь и не от порывов ветра. Это шли косяки рыбы. Я бросил в воду пригоршню камешков. Вода в этом месте сразу вскипела. Такого я никогда не видел и даже представить себе не мог, а Сереге явно не терпелось что-то мне рассказать.
Серега повел свой рассказ издалека.
– Когда я приехал сюда в первый раз, то, как и ты, впал в тоску. И было от чего. Жилье – сам видишь. Вокруг развал полный. Работать здесь никто не хочет. От бегства меня удержал случай. Я поехал в город к местному начальству, чтобы мне жилье хотя бы в городе дали, но никого на месте не застал и, чтобы скоротать время, зашел в краеведческий музей. Нет, посещение музея не было моей целью. Просто вход в него был почти дверь в дверь с моим начальством. Грех было не зайти. Почти у входа я наткнулся взглядом на небольшую картину, написанную маслом. Художник, очевидно, был самоучкой. Перспектива ему явно не давалась, но меня заинтересовал не талант автора, а сюжет картины. Дом на переднем плане был выписан очень тщательно. За ним открывалась панорама прудов. Это были именно те пруды, куда меня забросила судьба. Мне стало интересно, почему автор взял на себя труд изобразить эту, далеко не самую привлекательную в этих местах композицию. Экскурсовод, который скучал поблизости, с удовольствием рассказал, что картина была написана местным художником в 1912 году. Изображенный на нем дом принадлежал губернской знаменитости Ивану Смекалину – он и заказал картину. Знаменит же Смекалин был тем, что наладил в наших местах рыбный промысел в местных прудах, а чтобы пруды не оскудели, поставил заводик, где выращивал мальков, да так много, что рыба в прудах не переводилась, сколько ее ни ловили. Говорят, он и осетров разводил, икру от них получал и продавал в столицу, но это, скорее всего, выдумки. А вот, что дом он себе построил необыкновенный, так это точно. И водопровод в нем был, и канализация. А еще топился он очень интересно.
– Заинтриговал меня экскурсовод, – продолжал Серега, – и стал я искать более подробные сведения о Смекалине. Все оказалось правдой. Дело это начал еще его отец, тоже Иван – крепостной крестьянин, отпущенный барином на оброк. Своими руками старший Иван соединил несколько прудов в цепочку, построил на берегу сарай, где зимой и летом разводил мальков. Кормил их чем-то особенным так, что росли они очень быстро. И про осетров правду экскурсовод сказал. Были осетры. Об этом до сих пор старики помнят. В революцию, как водится, дом Смекалина сожгли, хозяйство разорили, а куда он сам девался, никто не знает. Только после войны, когда есть было нечего, вспомнили про смекалинскую затею, попробовали восстановить заводик, да не тут-то было. Не идет дело. Старики говорят: «Смекалин слово особое знал и работы не боялся». Вот и решил я, что задачка-то эта мне по силам. К начальству больше ходить не пытался, а взялся своими руками выращивать мальков и в пруды запускать. Только за зиму я их около ста тысяч в прорубь спустил, а весной – сам видишь, что получилось. Теперь важно, чтобы кто-нибудь организовал вывоз рыбы и продажу, а то мои рыбаки-браконьеры не справятся со своевременным отловом, – закончил Серега.
Теперь мне стало ясно, почему Серега остался здесь. Его захватило реальное дело, и, во всяком случае, на данном этапе он с ним справился. Ясна мне стала и моя роль: надо помочь Сереге наладить быт и производство.
Уже в этот день я понял, что Серегины успехи не остались незамеченными. Днем на газике приехал директор рыбозавода, а с ним два автослесаря, которые принялись ремонтировать машину с надписью «Рыба». К вечеру машина уже была на ходу. Явился участковый инспектор, которому было велено разогнать браконьеров. Делал он это добросовестно, но как-то очень лениво. Сам из местных, он, не стесняясь, гнал приезжих, но своих прогонял неохотно, как бы извиняясь. Понять его было можно, и никто особого рвения в этом деле от него не ждал. На завтра был назначен отлов рыбы, для чего были наняты четверо мужиков, которые, как говорили, и раньше приглашались сюда для этой цели.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
