— Я в долгу у вас, сэр, за объяснения, — сказал он с иронией. — Но я не думаю, что мы с вами имели удовольствие познакомиться.
Стряпчий поклонился:
— Меня зовут Келсби, капитан Клер. Я поверенный в делах мистера Вестлейка.
Адриан чуть кивнул в ответ и затем повернулся к Элен:
— Итак, мадам, просто потому, что я остановился в той же самой гостинице, что и претенденты на состояние вашего мужа, меня обвинили в сговоре с ними. Могу я спросить почему?
— Ее имя Вестлейк, не так ли? Неужели это не заинтересовало вас и вы не стали наводить справки? — ядовито проговорила Элен.
— И конечно же она не преминула сообщить мне об этом, — презрительно заметил Адриан и обратился к Вестлейку: — Я знал о присутствии этих людей в гостинице и даже перебросился несколькими словами с молодым человеком. Он назвался Энкрофтом, и я решил, что дамы, которые почти не выходят из своих комнат, его мать и сестра.
Объяснение, казалось, удовлетворило Вестлейка, так как подозрительность в его глазах растаяла и он нехотя заговорил:
— Вполне вероятно. Барнби и его проклятая семейка сделала все, чтобы провести вас.
— Тогда приношу вам свои извинения, — вмешалась Элен. Ее гнев исчез, и она, улыбаясь, протянула ему руку. — Простите меня, Адриан! Я, правда, слишком взвинчена и собираюсь прогуляться в саду, чтобы успокоиться. Вы пойдете со мной в доказательство того, что не держите на меня зла. Мистер Келсби и мой муж хотят обсудить это ужасное дело.
Она взяла шаль и пошла из комнаты, Адриан последовал за ней. Когда дверь за ними закрылась, Вальтер Келсби повернулся к Вестлейку, и это уже не был поверенный, обращавшийся к клиенту, а человек, говоривший с равным.
— Новый обожатель, не так ли? — сухо заметил он. — Ей-богу! Ваша жена просто ненасытна! Поражаюсь вашему терпению.
— К черту терпение, к черту! — Вестлейк с горящими глазами повернулся к нему, подавляя приступ ярости. — Мое терпение, как и у всех других, не бесконечно! Рано или поздно оно лопнет, и тогда, обещаю вам, вы еще попомните этот день. Вы, Келсби, и эта развратная ведьма, которая открыто смеется над клятвой верности.
— Красивые слова, мой друг, одни слова! — бесстрастно проговорил поверенный. — Оставьте эти пустые угрозы и направьте свои мысли на более серьезные дела. Предупреждаю вас, Вестлейк, если эта девица та, за кого себя выдает, а мне кажется, что так оно и есть, ваши дни в «Кумб Ройал» сочтены.
На террасе Элен приостановилась, чтобы Адриан накинул ей на плечи шаль. Одной рукой она накрыла его руку и повернулась, чтобы взглянуть ему в лицо.
— Прости меня, — сказала она. — Я была сердита и говорила не то, что думала. Мне следовало лучше знать тебя и не бросаться такими обвинениями.
Он прижался губами к тонким пальцам, избежав тем самым необходимости отвечать.
— Я думаю, это от ревности, — продолжала Элен, спускаясь по ступеням и медленно направляясь к аллее, обсаженной кустарником. — Когда мне рассказали об этой девице и ее абсурдных претензиях, мне подумалось, что ты как-то связан с ними, а этого я не смогла бы вынести. И мне захотелось сделать тебе больно.
— Я приехал потому, что больше не мог быть вдали от тебя, — признался Адриан, обрадованный, что может говорить правду. — Я думал, что забыл тебя, но это не так. Один поцелуй, и ты снова овладела мной.
— Правда? Неужели это правда? — Ее голос был полон страсти. — О, Адриан, я так долго ждала этих слов! С того несчастного дня, когда отослала тебя от себя. Все эти годы. Но у нас бы ничего не получилось, мой дорогой. Я не создана для того, чтобы скромно ждать, пока муж возвратится с войны.
— Да! — тихо произнес Адриан, осознав, наконец, ту правду, в которую не хотел верить семь лет назад. — Так это все, что ты хотела? Огромный дом, слуги, все эти приметы богатства и родовитости. Богу известно, я никогда не смог бы дать тебе этого!
— Ты мог бы дать мне много больше! — проговорила Элен с горечью, которой он никогда не слышал в ее голосе. — Молодость, любовь и смех — все то, что у нас было в то давнее лето! Богатство — это еще не все, Адриан, и путы все равно оказываются путами, даже если они маскируются под драгоценности.
Они уже дошли до аллеи, обсаженной кустарником, и высокая тисовая изгородь вокруг них стояла стеной, скрывая их от любопытных глаз. Он остановился и обнял ее, она с усталым и довольным вздохом опустила голову ему на плечо. Его охватила необычайная нежность, далекая от желания, потому что такую Элен, похожую на обиженного ребенка, он еще никогда не видел.
— Моя любовь, моя любовь, — шептал он, — как ты была несчастна!
— Да, несчастна, — прошептала она и заплакала. — Адриан, ты же не покинешь меня снова? Ты же не лишишь меня капли счастья, которое у меня, наконец, появилось?
— Разве я могу лишить тебя чего-то? — хрипло проговорил он. — Элен, если этот иск к Вестлейку будет удовлетворен…
— Не будет, — доверительно сказала она. — Келсби что-нибудь придумает. Он умный, намного умнее, чем ты можешь предположить, и он многое теряет. — Она притянула его к себе. — Но я не хочу думать ни о чем, кроме тебя.
Тем не менее именно она, Элен, разрушила очарование этих украденных волшебных мгновений, неохотно высвободившись из его объятий.
— Ты должен сейчас же уйти, мой любимый, — с сожалением произнесла она. — Не стоит оставаться здесь так долго. — Она обеими руками взяла его руку и поднесла к щеке. — Я должна обдумать кое-что до того, как ты придешь снова, но это будет скоро, обещаю тебе. — Она быстро взглянула на него, в ее глазах промелькнуло глубоко запрятанное беспокойство. — Ты приедешь, если я пришлю тебе записку?
— Приеду, — тихо пообещал он. — И сам дьявол не сможет остановить меня.
Он думал об этом обещании несколько часов спустя, сидя верхом на лошади в тени деревьев в тридцати ярдах от дороги в Бат и наблюдая за мерцанием каретных огней, медленно ползущих вверх по пологому склону. Рядом с ним Нед Спарроу замер как статуя на большой поджарой кобыле, глядя в том же направлении, и его палец на спусковом крючке длинного пистолета мерцал в лунном свете.
Оружие Адриана тоже было наготове, верхнюю часть его лица скрывала непривычно тугая креповая маска. Глядя, как медленно приближается его первая жертва, он чувствовал, как внутри него растет волна возбуждения, почти непереносимого напряжения, которое иногда ощущалось им на поле битвы.
Огни приблизились, они почти поравнялись с рощицей, в слабом свете луны виднелась черная тень кучера. Нед Спарроу произнес резким шепотом:
— Пошел! — и пришпорил свою лошадь.
Адриан последовал за ним, и они вместе встали перед ничего не подозревающими путешественниками.
В соответствии с заранее обговоренным планом, Адриан выстрелил поверх кареты и лошадью перегородил дорогу, Спарроу в этот момент подъехал к самой карете. Кучер пытался успокоить лошадей, перепуганных шумом и вспышкой выстрела, а лакей, окаменев, испуганно смотрел на приближение ужасных фигур в масках, не делая никаких попыток достать оружие. Адриан удивился, насколько легко все уладилось.
