Я этого не понимаю. «Всемирный альманах» не дал мне никаких пояснений на этот счет. Хотя я узнал, что Соединенные Штаты импортируют одежды на 36,7 миллиона долларов ежегодно.
– Следи за тем парнем наверху, – сказал Тобиас.
– Где? Что? – спросил я, прервав свои раз мышления.
– Сокол-сапсан. Может, он высматривает парочку вкусных чаек. Но он может подчитать нас более нежными. Он маленький, но быстрый. Имей в виду.
Я решил не сводить глаз с сокола. Земля – опасное, дикое место. По крайней мере, если ты птица.
Думаю, Тобиасу иногда бывает несладко. Он живет в страхе от таких вещей, которых ни од ному человеку и не нужно бояться. Он потерял свое положение на верхней ступени пищевой цепи на Земле. Канюки хищники, но они же и жертвы. Но, кажется, он смирился со своей судьбой. Может, он даже рад, что стал канюком?
Может, поэтому он так и не спросил меня, что я знаю о его судьбе нотлита?
А может быть, он думает, что я откажусь отвечать или, еще хуже, скажу неправду?
К счастью, сокол не обратил на нас никакого внимания, и мы полетели дальше вдоль побережья. Скоро город остался позади. Пляжи тоже кончились. Береговая линия стала менее ровной, волны, пенясь, с оглушительным шумом врезались в острые обломки скал.
Единственная дорога, извиваясь, шла вдоль береговой линии под нами. По ней ехали автомобили, но вокруг было очень мало зданий. Затем вдали я увидел огромное белое строение.
Вернее, несколько строений. Там было высокое здание с куполом наверху. А вокруг выстроилось несколько больших белых плоских тарелок, направленных в разные стороны. Несколько секунд я не мог понять их назначения.
– Это и есть радиотелескоп? – засмеялся я. – Вы все еще используете дисковые антенны?
– А разве они не подойдут для… для твоих целей? – спросил Тобиас.
– Да нет, подойдут. Они очень даже подойдут, если я смогу добраться до компьютеров. Просто уж очень они примитивны.
– Ты, конечно, не хочешь рассказать мне, что собираешься делать, а?
– Делать? Мы просто летаем, – сказал я.
– Смешно. У тебя вдруг прорезалось чувство юмора. Отлично.
Глава 14
– А может быть, компьютер в том большом здании с куполом? – спросил я Тобиаса, пролетая над обсерваторией.
– Может. Тому обычный телескоп, я думаю. Но центр управления и компьютеры тоже могут быть там.
Я посмотрел своим невероятно зорким птичьим взглядом. В верхней части купола было огромное четырехугольное отверстие. А внутри широкий стеклянный круг. Я засмеялся от догадки:
– Телескоп? Настоящий оптический телескоп? Что он, по их мнению, может показать им?
– Он может показать им краснохвостого канюка и луня, которые летают вместе, озираясь вокруг, как потерявшиеся туристы, – сказал Тобиас. – Если верить Марко, здесь редко работают. Поэтому я не знаю, сколько людей может тут быть. Но нам нужно найти место, где можно сесть и превратиться во что-нибудь полезное и сделать что-нибудь.
– Тобиас. Это ирония? То, как ты спросил меня, что я собираюсь делать?
– Нет, не ирония. Мне кажется, это называется сфальшивить.
– А. Спасибо за объяснение. Почему бы нам не влететь прямо в купол?
– А правда, почему бы и нет? – согласился Тобиас. И полетел вниз.
Мы падали с большой скоростью, пронзая воздух, как ракеты. Сверкающий белый купол летел нам навстречу. Я проскочил сквозь от крытый четырехугольник и резко свернул на право.
Внутри было намного темнее, чем снаружи. Подо мной тянулась невероятно длинная тру ба телескопа.
– Вижу двери внизу. Возможно, это кабинеты, – сказал Тобиас. – Возможно, компьютеры в этих офисах. Если повезет, мы сможем найти пустой.
– Да. Было бы здорово. Но мне нужны пальцы.
– Для…
– Для того, что я собираюсь сделать, – сказал я.
Мы быстро облетели купол внутри. Во время полета я все время ожидал увидеть внизу людей. Но никто так и не появился.
– Здесь ужасно пусто, – сказал Тобиас.
– Да. Кажется, совсем никого нет, – согласился я. – Тобиас, я лечу вниз. Время моего превращения быстро сокращается. Отсюда я пойду один.
– Да. Счастливо. Удачи, старина Акс. Что бы ты там ни задумал, будь осторожен.
Тобиас взлетел вверх и вылетел из купола. Я остался один.
Я медленно полетел вниз к полу. Ниже и ниже, потом сел на стол. Там была консоль управления компьютерами. И никого из людей не было видно.
Я видел открытую дверь, ведущую, похоже, в темный и пустой кабинет. Я взмахнул пару раз крыльями и был уже там.
Глаза луня, как и глаза канюка, приспособлены к дневному свету. В темноте они не очень хороши. Но у луня чрезвычайно тонкий слух. Я смутно видел письменный стол и подлетел, чтобы опуститься на него. Потом сосредоточенно прислушался.
В комнате я был один. Я был в этом уверен. Звуки человеческой речи доносились только из-за стены.
Внимание. Я не мог понять, что это были за звуки, но они, вероятно, шли из одного места.
– Акс! Ты… меня слышишь?
Это был Тобиас. Его телепатическая речь была едва различима.
– С трудом, – ответил я.
– Я на улице. Я заглянул… окно… здесь. Я вижу семь… в комнате, похоже на собрание.
– Да, я их слышу, – сказал я. – Ты не можешь и дальше наблюдать за ними? Дай мне знать, если они пойдут сюда.
– Хорошо. Если кто… покинет… нет, я буду знать… – сказал Тобиас.
– Я тебя едва слышу, – сообщил я. – Собираюсь начать превращение.
– Не… очень хорошо, но пошел…
Мой план заключался в том, чтобы превратиться в самого себя, обрести нормальный андалитский вид, затем быстро перейти в человеческий образ, на случай, если кто-то из людей увидит меня. Но я устал после долгого по лета, а превращение очень утомительно. Если мне придется быстро удирать, то придется снова возвращаться в андалитский облик, и только после этого превращаться в луня.
Мне никогда не удавалось проводить так много быстрых превращений за такое короткое время. И я решил рискнуть и остаться в облике андалита.
Кроме того… если мой план сработает и я свяжусь с моим домом, я хотел бы, чтобы мои родители узнали меня, когда увидят.
Я начал обратное превращение. Оставалось только надеяться, что Тобиас сможет вовремя предупредить меня об опасности.
Несмотря на то что мне нравилось быть птицей, было приятно почувствовать, что у меня снова есть мой хвост. Андалит без хвоста – грустное зрелище.
И как бы зорки ни были глаза луня, они мо гут смотреть только в одну сторону. Как только появились мои глаза на стержнях, у меня вырвался вздох облегчения: я снова мог смотреть во всех направлениях.
