Вот так действовала на него Розмари. Мечта о мягком теле Розмари — девочки, которая очаровала его в детстве, — иногда полностью парализовывала мыслительный процесс. Когда он должен был вычислять логарифмы и доказывать теоремы, когда он должен был рассматривать законы квантовой механики, он представлял ее rубы на своих губах, ее руки на своих плечах, ее…
Тихий стон прервал мысли Уиллиса. Он взглянул на Розмари. Ее ресницы затрепетали, и она открыла глаза. Мгновение она смотрела на него туманным, нежным взором, ее пальцы медленно скользили по мужской руке. Уиллис подумал, что именно так Розмари будет смотреть на человека во время чувственной любовной игры. Через секунду Розмари проснулась. Ее глаза сузились, пальцы выпустили руку Уиллиса и сжались в кулак. Розмари села.
— Чего ты хочешь? — грубо спросила она.
Уиллису потребовалась целая минута, чтобы вынырнуть из сексуальных фантазий и вернуть себе голос. Наконец он прочистил горло и отвеТИЛ:
— Э… я… — Его пристальный взгляд блуждал по бедрам Розмари, которые обнажились еще сильнее, по стройным ногам…
Розмари поняла, что изучает Уиллис, натянула рубашку на колени и повторила:
— Уиллис, что ты здесь делаешь? Чего ты хочешь?
Он глубоко вздохнул и заставил глаза подняться вверх. Слабый румянец на щеках Розмари стал пунцовым, а Уиллис никак не мог вспомнить, что он собирался делать в ее гостиной.
— Я… э-э-э… — начал он во второй раз. И мысль, которая так мучила его несколько минут назад, сама выпрыгнула на волю:
— Почему ты сидишь дома одна? Почему ты каждый вечер смотритпь телевизор?
Розмари от удивления распахнула глаза.
— Ну, ты даешь, Уиллис!.. Как же ты не догадался! Телевизор подвергает мой куриный мозг гораздо меньшим испытаниям.
На сей раз покраснел Уиллис. Им овладели злость и смущение одновременно.
— Я имел в виду не это!
Ах, не это…
— Я хотел спросить, — мужественно продолжил он, — почему ты… ты…
— Что — я? — потребовала продолжения Розмари.
— Как получилось, что ты ни с кем не встречаешься?
Розмари нащупала подушку и выставила ее перед собой, как щит.
— Почему ты спрашиваешь?
— Забудь, — внезапно отрезал Уиллис, поворачиваясь к Розмари спиной, — забудь мой вопрос.
— Ладно, попробую, — донеслось до него.
Уиллис медленно зашагал по лестнице и внезапно замер на последней ступеньке. Черт возьми! Он пришел к Розмари, чтобы попросить прощения. А вместо этого обидел ее снова. Кретин! Он бегом спустился вниз и опять остановился перед диваном.
— Я хочу извиниться перед тобой, Розмари. Я сожалею о своем поведении вчера вечером. Я не имел никакого права разговаривать с тобой в таком тоне.
С минуту Розмари изучала Уиллиса. Когда он отважился взглянуть на нее, то увидел только выражение крайнего недоверия.
— Вчера вечером? — переспросила Розмари.
Уиллис молча кивнул.
— Ты извиняешься только за вчерашний вечер? Только за него?
Вот он, шанс! Розмари дает ему возможность попросить прощения за прошлую вражду. Все, что надо сделать, — это произнести короткую фразу: «Мне жаль, что я так мерзко поступал с тобой в школе». Дюжина слов — и он свободен. «Мне жаль, что я…» Уиллис знал: стоит предложить Розмари мир, и перед ними обоими откроются удивительные перспективы. Они могли бы, как и положено взрослым людям, подробно изучить огонь, который сжигает их обоих. Они могли бы…
Но произнес он совсем не то, что собирался.
— Все, о чем я говорил тебе вчера, — полная ерунда. Я прошу прощения, что обидел тебя. — И замолчал. О прошлом не было сказано ни слова.
— Хорошо, — кивнула Розмари.
— Значит, ты простила меня? — спросил он сквозь сжатые зубы.
— Я простила тебя за вчерашнее поведение.
Вот! Он получил, чего хотел. Он сыт по горло изучением их совместного прошлого. Он изучает комету, это важнее остальной жизни.
— Прекрасно, — пробормотал Уиллис.
— Прекрасно, — эхом отозвалась Розмари.
— Значит, разобрались?
— Разобрались, — подтвердила женщина.
Итак, вопрос закрыт. Пора идти. Но Уиллис все еще стоял перед Розмари.
— Хочешь посмотреть на комету? — импульсивно спросил он, удивляясь сам себе.
Розмари изумилась не меньше его. Она изогнула брови.
— Увидеть Боба? Правда? — Из темных глаз пропали остатки сна.
Ее интонации лучше любых слов показали, что она хотела, очень хотела.
Уиллис чуть было не исправил Боба на Бобржиницколоницкого. Но удержался.
— Да. Все остальные увидят его только завтра ночью. Но если ты хочешь опередить их — добро пожаловать к телескопу.
Она мило улыбнулась ему, и у Уиллиса что-то оборвалось внутри. Розмари действительно интересовалась его работой.
— Пойдем, — сказал Уиллис, бросая нетерпеливый взгляд на лестницу. — Обещаю, ты не видела ничего подобного. И не увидишь в следующие пятнадцать лет, — с улыбкой добавил он.
Уиллис предлагал ей целый мир. Он затаил дыхание в ожидании. Наконец Розмари кротко улыбнулась ему. Уже неплохо. Лучше, чем прежняя ненависть.
— Я хочу взглянуть на приближение Боба, — произнесла она.
— Тогда пойдем.
Розмари немного поколебалась перед тем, как отбросить с колен подушку и подняться с дивана. К счастью, ее ночная рубашка опустилась до колен, но и они будили воображение Уиллиса. Быстро развернувшись, мужчина пошел к лестнице. Пусть Розмари идет следом. Он не мог рисковать, глядя на ее ноги.
Его магнитофон все еще выдавал «Ночь на Лысой горе» Мусоргского, когда они оказались на чердаке. Розмари замерла. Ее поразила не только музыка, но и ее громкость.
— Ничего себе, — пробормотала она. — Ты можешь думать в таком шуме?
— На самом деле я не могу думать без этого, — покачал головой Уиллис. — Я люблю, когда во время изучения Вселенной меня окружает рев хаоса. По-моему, очень соответствующая музыка.
— А я, когда работаю, слушаю быстрые песни с четким ритмом, под которые легко танцевать.
Уиллис сдержал готовую вырваться насмешку и спросил:
— Неужели турагенты много танцуют во время работы?
— Только когда их боссы уезжают из офиса, — улыбнулась Розмари.
Уиллис опустился на табурет перед телескопом и занялся настройкой окуляра на комету. Убеждая себя, что он всего лишь поддерживает беседу, Уиллис поинтересовался:
— Что заставило тебя стать турагентом? — Он смотрел в телескоп и не видел лица Розмари.
