Ей очень понравились серебряные ключи, вышитые на черном верхнем платье, она любовалась чудесным узором, когда где-то в доме прозвучал гонг и слуга-посланец открыл дверь. В то же мгновение с криком «Обед!» в дверь кинулся Моггет.
Стол был накрыт в главном зале дома, который занимал половину первого этажа. На западной стороне длинной комнаты от пола до потолка поднимался витраж. На нем были изображены сцены строительства Стены. Витраж, как и многие другие вещи в доме, был заполнен знаками магии Хартии. Когда Сабриэль увидела, как лучи солнца освещают фигуры строителей Стены, она предположила, что витраж был вовсе не стеклянным. На одеждах строителей можно было различить уже знакомые знаки Хартии, которые создавали узор. По свету, шедшему через окно, Сабриэль поняла, что наступают сумерки. Значит, она проспала целый день, а может быть, и два.
Длинный стол из блестящего светлого дерева был уставлен серебряными канделябрами, солонками, соусниками и другими посудинами изысканного вида. Но ножи, вилки и ложки были приготовлены только для двух персон. Одно место с этими столовыми приборами находилось во главе стола, и там стоял стул с высокой спинкой, другое было слева от этого стула. Сабриэль задумалась, кто же будет, тут сидеть. На стул вспрыгнул Моггет и сказал:
— Садись! Они не будут подавать, пока ты не сядешь.
«Ими» оказались несколько посланцев, включая тирана в кремовом одеянии, который приходил в спальню. Все они были очень похожи: человеческие фигуры в одеяниях с опущенными капюшонами». Видны были только их прозрачные, составленные из знаков Хартии руки. Посланцы стояли кучей у двери в кухню, откуда тянуло вкусными запахами еды, и смотрели на Сабриэль. Ей было неприятно, потому что она не видела их глаз.
— Да, это она, — язвительно сказал Моггет. — Ваша новая хозяйка. А теперь несите обед.
Никто из посланцев не пошевелился, пока Сабриэль не ступила вперед. Тогда они тоже шагнули и опустились на колени, или на то, что поддерживало их внутри длинных одеяний. Все вытянули бледные правые руки и подняли их. Между пальцами побежали светящиеся знаки Хартии.
Сабриэль смотрела на все это и понимала, что посланцы предлагают ей свою службу или преданность и она должна, чем-то ответить на их жесты. Она подошла к ним и ласково пожала воздетые руки, чувствуя при этом биение знаков Хартии. Моггет был прав, когда сказал, что заклинания были очень старыми, значительно более старыми, чем Сабриэль могла себе представить.
— Я благодарю вас от имени моего отца за ту доброту, которую вы проявляете ко мне, — медленно сказала она.
Очевидно, этого было достаточно. Посланцы встали, поклонились и отправились по своим делам. Тот, который был в кремовом одеянии, подвинул Сабриэль стул и, когда она села, положил ей на колени салфетку. Это был хрустящий черный лен, усыпанный серебряными ключами, потрясающей ручной работы. При этом Сабриэль заметила, что у Моггета лежит простая белая салфетка со следами пятен.
— Последние две недели я обедал в кухне, — грустно сказал Моггет, когда появились два посланца, несшие тарелки, распространяющие изумительный аромат.
— Думаю, это не так уж плохо, — ответила Сабриэль, пробуя вино. Это было вкусное белое фруктовое вино. Первый раз она попробовала алкоголь несколько лет назад со своими ближайшими подругами. Никто из них никогда больше не пробовал бренди, но Сабриэль понравилось пить вино за едой.
— Послушай, как вы узнали, что я приду? — спросила Сабриэль. — Я сама об этом не знала до тех пор, пока отец не прислал свое послание.
Кот ответил не сразу, его внимание было приковано к тарелке с рыбой, которую посланец поставил перед ним на стол. Это была небольшая, почти круглая рыбка с открытыми глазами и сверкающей чешуей. Сабриэль тоже подали рыбу, но жареную, с томатным соусом, чесноком и базиликом.
— Я служил твоим предкам, которых было в десять раз больше, чем тебе лет, — наконец ответил Моггет. — И хотя со временем моя сила убывает, я всегда знаю, когда уходит один Аборсен и на его место приходит другой.
Сабриэль прожевала кусок и положила вилку. Она глотнула вина, но оно показалось ей кислым, как уксус, она даже закашлялась.
— Что значит «уходит»? Что ты знаешь? Что случилось с отцом?
Моггет, чуть прикрыв глаза, смотрел на Сабриэль. Он выдержал ее настойчивый взгляд, чего никогда не делают настоящие коты.
— Он умер, Сабриэль. Даже если он еще не прошел за Последние Ворота, он больше не появится в Жизни. Это…
— Нет, — перебила его Сабриэль. — Это невозможно! Он не может умереть! Он же волшебник. Он не умер…
— Вот почему он послал тебе меч и колокольчики. Так же в свое время сделала его тетя, — продолжал Моггет, не обращая внимания на восклицания Сабриэль. — И он не волшебник. Он — Аборсен.
— Я не понимаю, — прошептала Сабриэль. Она больше не могла смотреть Моггету в глаза. — Я так мало знаю о Старом Королевстве, о магии Хартии, обо всем. Даже о своем собственном отце. Почему ты произнес его имя так, будто это титул?
— Так и есть. Он был Аборсеном. Теперь Аборсен — ты.
Сабриэль в молчании обдумывала слова Моггета, уставившись на тарелку с серебристой рыбой, лежащей в томатном соусе, как стальной меч в огне. Ей показалось, что стол и всю комнату окутала дымка, что она стоит на границе со Смертью. Там мелькали враждебные тени, ожидающие, что она перейдет на ту сторону, но там же был слабый намек на что-то знакомое, как запах духов женщины, вышедшей из комнаты. Сабриэль сосредоточилась на этом ощущении, снова придвинулась к границе…
…И отскочила обратно в Жизнь, когда в ее руку вцепились острые когти. Моргая, чтобы освободиться от клочьев тумана, она увидела Моггета со вздыбленной на загривке шерстью. Он поднял лапу для следующего удара.
— Дура! — прошипел кот. — Ты — единственная, кто может нарушить защиту этого дома, и они ждут, что ты это сделаешь!
Сабриэль смотрела на разгневанного кота, не пытаясь возражать, признавая справедливость его слов. Там ее ждали духи Смерти, возможно, и Мордикант, и ей пришлось бы столкнуться с ними в одиночестве и безоружной.
— Я виновата, — пробормотала она, опустив голову. Она давно не чувствовала себя так глупо. Последний раз это случилось, когда она подожгла любимый розовый куст директрисы колледжа, неправильно воспользовавшись заклинанием Хартии. Как она тогда плакала! Но теперь она стала старше и сможет сдерживать слезы.
— Отец еще не мертв, — сказала Сабриэль. — Я почувствовала его присутствие, хотя он упрятан за Воротами. Я должна вернуть его.
— Нет, не должна, — строго сказал Моггет, и в его голосе, казалось, вместились все прожитые им столетия. — Ты — Аборсен. И ты должна двигаться по предназначенному тебе пути.
— Но я могу выбрать другой путь, — так же строго ответила Сабриэль, подняв голову.
Моггет собрался было возразить, но лишь насмешливо засмеялся и снова вспрыгнул на стул.
