– Пилота из нашего Форсона, конечно, не получилось, но такие большие уши и такой длинный язык надо еще поискать… Однако он родом из тех мест и может нам пригодиться.
– Для горожанина вы не такой уж тупица, сержант, – заметил пилот, набирая высоту перед мостом Джорджа Вашингтона. – Именно деревенское любопытство заставило меня прислушаться к вашей беседе… Ничего, в один прекрасный день я тоже стану сержантом и смогу порассуждать о подчиненных… А что, док, действительно кого-то вылечили?
– Посмотрим… – Бросив испытующий взгляд на одного, затем на другого полицейского и решив, что с этими ребятами можно быть более откровенным, Сэм продолжил: – Пока у нас действительно нет никаких средств от болезни Ренда, и всякий, кто ею заразился, умирает… Вот почему нам непременно нужно отыскать это место и вывезти врача вместе с его пациентом.
– Да я могу здесь летать хоть с завязанными глазами! – успокоил его пилот, надевая темные очки. – Слышали что-нибудь о Стоуни-Пойнте? Моя родина! Историческое место, между прочим… Ух, мы там врезали англичанам! Так вот… Все эти леса я в свое время облазил вдоль и поперек. Так что будьте спокойны – сброшу вас в самом центре Стоунбриджа.
– Сядешь как полагается! Сбросит он… – строго сказал сержант.
– Я ж в переносном смысле! Вы будете бережно опущены на травку! Рядышком с нужным вам домом!
Не долетая до Хэйверстроу, они уклонились от реки в сторону холмов. Внизу проплывали озера, в которых никто теперь не купался…
– Приближаемся к цели, – сказал Форсон. – Под нами шоссе 17А. Оно ведет к Стоунбриджу. Возможно, этот дом стоит у дороги…
Вертолет шел на малой высоте вдоль узкой дороги по направлению к скучившимся впереди домикам.
На дорогах городка не было видно автомобилей, и тротуары были тоже пусты.
Миновав центр и вновь приблизившись к окраинам, они заметили наконец тонкую струйку дыма, которая тянулась из-под рощи.
– Может быть, там? – спросил пилот и пробежал глазами текст телеграфного сообщения, лежавшего на приборной панели. – «Ферма вблизи Стоунбриджа… будет разожжен огонь… найдете по дыму…»
Когда березовая роща осталась позади, они увидели дымящиеся остатки фермерского дома и амбара, а также разбегающихся в разные стороны коров и кур. Людей не было.
– Не нравится мне эта картинка… – пробормотал сержант. – Тлеющие головешки и никого вокруг… Интересно, не тот ли это дом, который мы ищем?
– А черт его знает, – отозвался Форсон, разворачивая вертолет то в одну сторону, то в другую. – Сядем или сначала покружим над городом?
Внизу было по-прежнему безлюдно.
– Давай-ка еще полетаем, – скомандовал сержант. – Здесь как будто ничего уже не произойдет… И потом всегда можно вернуться… Вы согласны, доктор?
– Да, конечно. Вряд ли здесь найдется занятие для нас. И кроме того, никто не сказал, что нас звали именно сюда…
– Смотрите – опять! – крикнул пилот, как только они пролетели над западным предместьем.
Из трубы белеющего впереди дома, к которому вела изъезженная дорога, подымался дым. Стоявший во дворе человек, задрав голову, энергично размахивал руками.
– Но это же другой разговор! – радостно воскликнул сержант. Зажмурившись от яркого солнца, он достал пистолет и снял его с предохранителя. – Здесь хватит места для нас?
– Здесь уместилось бы пять таких стрекоз, сержант. Ну что, садимся?
Как только вертолет стал снижаться – человек побежал к дому. Они мягко опустились, и, дождавшись, когда остановятся винты, Сэм вскочил на ноги.
– Я думаю, доктор, что первым лучше выйти мне… – На плечо его легла рука сержанта. – Подозрительно тихо вокруг… Опять же – сгоревший дом… Странно все это… А ты, Форсон, остаешься присматривать за своей стрекозой!
Пилот кивнул.
– Здесь, между прочим, всегда тихо, сержант. Деревня, как-никак. Отчего, думаете, я подался в город…
Сержант спрыгнул на траву и медленно двинулся к седоволосому мужчине в белой рубашке и старомодных подтяжках. Мужчина стоял в дверях и приветливо помахивал рукой.
– Заходите! Я доктор Стиссинг, вызвавший вас сюда. Пациент в доме!
Сержант, подойдя к Стиссингу, подозрительно прищурился, едва заметно кивнул, а затем вошел внутрь. Через несколько мгновений он показался опять и, сложив руки рупором, прокричал в сторону вертолета:
– Все в порядке! Там у него больной!
Сэм, взвалив на плечо сумку, осторожно спустился.
Стиссинг смущенно переминался и почесывал щетину. «Семьдесят с гаком», – подумал Сэм. Они обменялись рукопожатиями.
– Я доктор Бертолли, госпиталь Белвью… Хотелось бы поскорей увидеть вашего пациента.
– Да-да, доктор, конечно… Прошу сюда. Очень рад видеть вас, крайне рад. Я уже двое суток на ногах, и, кажется, силы на исходе… Хедли позвонил мне отсюда, очень напуганный, да оно и понятно… Я определил болезнь Ренда еще с порога! Он и сам уже знал… С того самого момента и вожусь тут с ним. Кажется, дело идет на поправку.
– Вы не будете возражать, если я подниму штору? – спросил Сэм, так как в комнате был полумрак, и силуэт больного едва угадывался.
– Конечно! Это просто для того, чтобы глаза его отдыхали!
Сержант кинулся к шторам, и вскоре Сэм, который стоял у самой кровати, увидел человека средних лет с красными нарывами на лице.
– Как самочувствие, мистер Хедли? – спросил он, укрепив на запястье больного регистрирующее устройство.
– Хедли – это вообще-то мое имя… А чувствую я себя намного лучше, скажу я вам! Совсем не так, как до прихода доктора!
Сэм расстегнул пижамную куртку больного. На груди виднелась пара нарывов. Подмышечные лимфатические узлы были набухшими.
– Больно! – испуганно сказал Хедли, когда Сэм осторожно коснулся одного из таких бугорков.
– Не беспокойтесь, я осторожно.
– Значит, он в порядке? – гордо спросил Стиссинг и затараторил: – Я знал, я говорил ему, что эти новейшие антибиотики творят чудеса! Чума – я имею в виду болезнь Ренда…
– Хедли – счастливчик… – устало перебил его Сэм. – У него не болезнь Ренда, а всего лишь фурункулез, слегка осложненный лимфаденитом. Вашим антибиотикам это было вполне по силам.
– Но присутствовали все симптомы болезни Ренда! Я достаточно давно практикую, чтобы…
– Хедли! Когда вы заболели?
– Пару дней назад. Температура поднялась сразу после того, как приземлилась эта ракета, я так и сказал доктору. Чувствовал себя так, будто умираю.
– С температурой разобрались… А как давно у вас эти нарывы?
