Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
– Прощай, Моня! Бывай, Шлёма! Хозяйке от нас поклон, а всем общим знакомцам большой привет!
Жеребец громко фыркнул, возмущённый двойной ношей, но тем не менее довольно резво понёс нас по мощёной улочке вверх. Должен признать, что останавливать нас дураков не было – нечисть радостно уступала дорогу, даже за сабли браться не пришлось. Правда, когда мы свернули за городскую стену, сзади раздался громогласный крик Катеньки, видимо уже пришедшей в себя:
– Иловайски-и-ий, поймаю – кастриру-у-ю-у!
– Ну дык ты сначала поймай, потом рот разевай, – по-отечески посоветовал Прохор, а я словил себя на коротенькой мысли о том, что летим мы прямо в стену! Араб закусил удила и нёсся вперёд, зажмурившись, как самый храбрый котёнок. Расшибёмся за милую душу, всмятку, в фарш, в…
* * *
– Вот и слава тебе господи, выбрались, – перекрестился старый казак, спрыгивая наземь.
Жеребец нервно приплясывал посреди достопамятного сельского кладбища. Солнышко только-только взошло, могильные кресты окрашивались весёленьким розовым отсветом. Мир божий радовал пробуждением и любовью ко всему сущему. Жить хорошо…
– Уф… – выдохнул я, ещё не совсем придя в себя от чудесного прохода сквозь стену. Хорошо хоть не заорал позорно в самый неподходящий момент, вот бы осрамился перед Прохором. – Всё, я сыт по горло. Давай-ка до дому, до хаты…
– И то дело, вона мерина своего прихвачу, да и поскакали!
Действительно, на дальнем краю кладбища честно ждал старый казачий конь. Дончаки – они очень верные, по двое-трое суток могут с места не сдвинуться, если чуют, что живой их хозяин. А мы живы, оба! Надо же, а?
…Через час я навытяжку стоял перед грозным дядей, стараясь ничего не слышать, ничего не видеть и ни на что не реагировать.
– В солдаты отдам! На каторгу отправлю! Старикам на станице пожалуюсь! Иловайский, у тебя вообще хоть капля совести есть, нет?!
Есть у меня совесть. Раз перед Катей свою вину чую, значит, всё-таки есть. Хотя слово я сдержал. Её имидж перед нечистью не пострадал ни на каплю, а то, что мы сбежали, так это невероятное стечение обстоятельств и врождённое казачье счастье…
– Ежели б тока не маменька твоя, невестка двоюродная! Коня без спросу забрал, сам всю ночь невесть где шлялся, морда битая, а спиртным даже и не ароматизирует! Ох, довёл ты меня, до кишок достал, допёк до полного безобразия, а?
Да что я, собственно, сделал? По большому счёту? Как раз таки и не сделал ничего, на что и ругаться смыслу нет. Как кому, а мне никакого резону отвечать на эти пустые инсинуации. Но вы продолжайте, дядя…
– Мало тебя в детстве нагайкой учили, мало! А вдруг, не приведи господи, война? Я ж тебя тогда под расстрел сдать обязан! Службу простенькую не выполнил, к генералу Чернышову не заявился, пакет с картой не забрал, государю императору планы наступления спутал, Родину опасности подверг…
Всё так, всё верно, было бы чем – оправдался бы. Когда Василий Дмитриевич на минутку отвлёкся хлебнуть кофею, прополоскать горло и продолжить разнос, я вдруг почувствовал, как стоящий сзади Прохор суёт мне в руку конверт из плотной бумаги. Что?!
– Тс-с, ваше благородие, – шёпотом предупредил он. – Я ж не знал, что вы на кладбище запропали, потому сам сначала к Чернышову и наведался. Их сиятельство меня, поди уж, не первую войну знает. Вот он, пакет-то…
– Какой такой пакет?! – разом вскинул бровь дядюшка.
Я молча протянул ему конверт, стараясь не глядеть в глаза и понимая, в каком неоплатном долгу нахожусь ныне перед верным денщиком.
– Ай да Иловайский! Ай да молодец! И что ж ты молчал, сукин сын?! – Седой генерал заключил меня в медвежьи объятия, пару раз приподнял над полом и потряс от всей души. – Ну угодил, ну порадовал родню, крест бы тебе за такое дело, да жаль не война…
Он при мне разорвал пакет, вытащив на оттоманку с десяток простых лубочных картинок, недельной давности газету и неприличный рисунок тощей француженки в будуарном неглиже. И ради этого мы пережили столько бед, опасностей и напастей?!!
Я начал закипать, почувствовав себя не просто обманутым, а буквально окунутым с головой в домик с дыркой на дверях. Словно бы он приказал выпороть меня пред всем кругом: на лавку уложили, штаны сняли, а пороть передумали, так, стоят и ржут хором…
– Ну ты чего встал-то, иди давай, делом займись, – даже не глядя в мою сторону, буркнул дядя. – Коня почисти, форму в порядок приведи, что там ещё ты должен сделать?
– Старому дурню в ухо плюнуть.
– Вот-вот, и плюнь, и… Иловайский! Мать твою, ты на что это намекаешь, мерзавец?!!
Ответить я не успел, а хотелось. В двери сунул нос ординарец, громко проорав:
– Ваше превосходительство, туточки гусарский поручик со странностями! Говорит, шо донесение до вас имеет!
– Зови, – стиснув зубы, прорычал дядюшка. – А ты пшёл вон!
Я резко развернулся на каблуках и, зажмурившись от ярости, рванул прочь, едва не сбив кого-то в дверях. Верный Прохор выбежал было следом, а моих ноздрей бегло коснулся неуловимо знакомый запах. Не может быть…
– От ить чудной гусар, право, – прикрывая дверь, ухмыльнулся ординарец. – Пешим пришёл! Видали такого дурачину, а? Да чтоб гусар и без коня, это ж…
Я развернулся, выхватил саблю и без стука вломился назад в горницу. Прохор ринулся следом.
Гусарский поручик в старом потрёпанном мундире как раз вытаскивал из-за голенища короткий нож. Он даже не успел обернуться – дедовский клинок рубанул его наискось от плеча почти до позвоночника! Чумчара рухнул с тихим воем, с него мигом слетела личина, обнажив уродливую морду и грязные когтистые лапы…
– Это что ж за зверь такой? – ничуточки не испугавшись, подкрутил усы Василий Дмитриевич Иловайский 12-й. – Но ить вошёл вроде как нормальный человек, облику военного. А рожа-то, рожа какая… тьфу! Прости, Господи, грехи наши тяжкие, не приведи ещё по ночи присниться…
Я тупо вытер лезвие сабли об ментик убитого, искренне удивляясь самому себе – как можно было подумать, что тощий чумчара, с одним ржавым ножом, осилит взращенного в боях и стычках опытного казачьего генерала? Надо было остаться снаружи и поспорить с ординарцем на пятак – за одну или полторы минуты из дверей вылетит переломанная по косточкам нечисть…
– Ладно уж, за храбрость хвалю! А теперь вместе с Прошкой быстренько волоките отсель эту погань да закопайте за околицей! И кол потяжелее в грудь ему вбейте, чтоб не встал! Потом назад воротись, беседовать будем. Чую я, есть тебе о чём мне рассказать, племянничек…
Мне оставалось лишь пожать плечами. Надеюсь, дядя любит сказки. Ну в смысле того, что лично я бы не поверил ни одному собственному слову. И был бы прав…
Часть втораяХарактерник
…Мне удалось насладиться относительным покоем целых три дня. Относительным в плане того, что глупых служебных заданий мне больше не давали и никаких чудесностей в моей жизни не происходило. Что не могло не радовать…
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
