Тони не дал ей договорить.
— Да, сеньора.
Джулиана откинулась на спинку диванчика и закрыла глаза.
— Но это невозможно! Священник назвал меня графиней.
— У отца Себастьяна своеобразное чувство юмора.
— Может быть, но он не назвал бы меня так, если бы это не соответствовало действительности. Боже… вы заставили Филиппа поменяться с вами местами, потому что граф — вы!
Его смуглое лицо потемнело.
— Так распорядилась судьба. Видите ли, как старшему сыну мне надлежало по достижении определенного возраста принять титул и жениться на той, кого выбрали для меня отец и мать. Меня этот вариант не устраивал, и я отказался как от титула, так и от денег. Отец почему-то решил, что таким образом я демонстрирую неуважение к семье, а переубедить его очень трудно. В общем, мы поссорились, и я в чем был ушел из дома. Сегодня мой брат, женившись на Карине, вступил во владение тем, от чего отказался я.
Брат? Так вот в чем дело! Теперь Джулиане стали понятны некоторые казавшиеся необъяснимыми детали.
— Вот почему вы так похожи друг на друга, — пробормотала она. — Мне следовало догадаться, что вы родственники, но я все равно не понимаю… Если ваш брат любит Карину, зачем ему надо было приезжать в Англию и затевать этот дурацкий конкурс?
Тони отвел глаза.
— Невеста была нужна мне.
— Вам? Извините, но тогда получается полная бессмыслица. В документе, который подписала моя сестра, стояло имя вашего брата.
Он покачал головой.
— Нет, в самом документе стояло мое имя — Антонио д'Агилар, но Филипп везде выступал под своим, и на имя в контракте никто не обращал особого внимания. Тем более что у нас, испанцев, система имен довольно сложная, и иностранцу разобраться в ней нелегко. Конечно, риск был, но он оправдался.
Черт побери, агент Эмералд даже не сличил имена! А ведь достаточно было внимательно просмотреть все документы, чтобы обнаружить подлог. И тогда суд, несомненно, признал бы контракт недействительным.
Тони грустно улыбнулся.
— В случае моего отказа от титула все права переходили к Филиппу. Ему нужно было лишь жениться на Карине, но отец отказался благословить их, надеясь, что я все же одумаюсь.
Джулиана с удовольствием допила вино. Похоже, она многое потеряла, когда приняла обет трезвости.
— В прошлом месяце я узнал, что у Карины будет ребенок. Нужно было что-то делать. Целую ночь мы с Филиппом ломали головы над тем, как заставить отца дать благословение.
— И что же вы придумали?
— Утром я отправился к родителям и сказал им, что наконец-то нашел женщину, на которой хочу жениться. В качестве уступки мне пришлось согласиться на то, чтобы церемония бракосочетания прошла в домовой церкви. Но зато я добился от отца смягчения его позиции в отношении Филиппа. Было решено, что мы с братом покончим с холостяцкой жизнью одновременно.
— Да, в изобретательности вам не откажешь, — прокомментировала Джулиана.
— Отец, по-видимому, кое в чем пересмотрел свои взгляды. Пусть и не совсем охотно, но родители согласились с моим предложением. Разумеется, я был рад за брата, но…
— Но?
— Решив одну проблему, я приобрел другую и теперь не знаю, что мне делать дальше.
— Вы хотите сказать, что вовсе не желаете обременять себя женой?
— Абсолютно.
5
— Вы и впрямь умнее, чем я мог надеяться, — задумчиво произнес Тони, подливая вина в оба бокала.
Ну и что из того, что он предпочитает оставаться холостяком? Многие мужчины не желают связывать себя узами брака.
— Вас тоже простаком не назовешь. Вы все продумали. Забрасываете наживку, цепляете девчонку, которая только о том и думает, чтобы засветиться где угодно и как угодно, и от которой нетрудно избавиться, когда она узнает, что никакой ее муж не граф.
Тони хотел возразить, но по-детски шмыгнул носом и промолчал.
— Вам еще повезло, что вы подписали контракт с Эмералд, а не со мной.
— Вы продолжаете настаивать на том, что у вас все же есть сестра-близнец? — Тони произнес это с вопросительной интонацией, но ответ, похоже, его уже не интересовал.
— Да. К счастью для вас, ее в данный момент интересует только кино и ничего больше. А иначе висеть бы вам на крючке. Теперь, когда я сыграла свою роль суррогатной невесты, полагаю, вы тоже снимете меня с крючка и позволите вернуться домой.
Довольная собственным красноречием, Джулиана выпила вино и пододвинула к себе тарелку с сандвичами.
— Вот чего мне по-настоящему не хватало. Сандвич с цыпленком. И салат. Вам оставить, Тони?
Некоторое время он молча смотрел на нее. Потом взял с тарелки сандвич с сыром.
— Расскажите мне о себе. Где вы работаете?
— В детском приюте. Местечко называется Нортгейл. Там около полусотни детей от шести до четырнадцати лет и несколько человек обслуживающего персонала.
— Вам не скучно?
Она замялась, прежде чем ответить.
— У меня много работы, так что скучать некогда.
— Поэтому вы до сих пор одна?
— А вам не кажется, что вы чересчур любопытны?
— Нет.
— В таком случае ответьте сначала на мой вопрос.
— Пожалуйста.
— Когда вы отвезете меня в аэропорт? Я бы хотела как можно скорее вернуться в Лондон.
— Я бы с радостью доставил вам такое удовольствие, но определенный контрактом срок еще не истек.
— Вы намерены держать меня здесь тридцать дней?
— Да.
— Но ради чего?
— Мы должны убедить моих родителей в том, что у нас все хорошо.
— Но ведь это обман! По закону мы не состоим в браке.
— Ошибаетесь. Сказав «да» в присутствии отца Себастьяна, вы тем самым определили свою судьбу. А если сомневаетесь, спросите у любого священника.
Джулиана промолчала. На этот раз она поверила Тони. Поверила потому, что во время церемонии у нее возникло странное чувство: ей показалось, что она выходит замуж за Тони. А еще раньше ей приснилось, как они занимаются любовью. Что это? Может быть, у нее есть дар предвидения?
— Должен сказать, начало у нас получилось убедительным, — продолжал Тони.
— Что вы имеете в виду?
— Появившись в церкви в той же одежде, которая была на вас еще в самолете, вы доказали, что разделяете, по крайней мере, некоторые из моих взглядов на общественные устои. Не стоит и говорить, что ни одна добропорядочная испанка, тем более вступающая в столь известную семью, никогда бы не позволила себе появиться перед алтарем в таком виде. Несомненно, должный эффект был достигнут.
