– Скай! – кричу я, встряхивая ее.
Она в отключке. Бросаю взгляд на дом, потом подхватываю ее на руки и несу на крыльцо. Не могу постучать, поскольку руки у меня заняты, а колочу ногой по двери, надеясь, что в доме кто-нибудь есть.
Почти сразу дверь распахивается, на пороге появляется женщина. Она оторопело смотрит на меня, но потом узнает Скай, которую я держу на руках.
– О господи!
Женщина немедленно открывает дверь и впускает меня.
– Она потеряла сознание на подъездной дорожке. Наверное, обезвоживание.
Женщина поспешно бежит на кухню, а я опускаю Скай на диван в гостиной. Как только ее голова ложится на подлокотник, она стонет и веки ее поднимаются. Я с облегчением вздыхаю, а при появлении матери отхожу в сторону.
– Скай, выпей воды. – Женщина помогает дочери глотнуть, потом ставит стакан на столик. – Сейчас принесу влажную салфетку.
Она уходит в коридор. Скай поднимает на меня глаза и вздрагивает. Я опускаюсь рядом с ней на колени, очень огорчаясь, что не успел ее подхватить. Правда, все произошло так быстро. Вот она стояла передо мной – и вдруг уже не стоит.
– С тобой правда все хорошо? Ты сильно брякнулась.
К ее щеке прилипли крупинки гравия и грязь, и я стряхиваю их. Она зажмуривает глаза и закрывает лицо рукой.
– О господи, – стонет она. – Прости. Ужасно неудобно.
Беру ее руку и отвожу от лица. Меньше всего я хочу, чтобы она смущалась. Я страшно рад, что с ней все в порядке. И еще больше рад оттого, что у меня появился предлог принести ее в дом. Теперь я у нее, к тому же вполне естественно заглянуть на неделе и справиться о самочувствии. Все складывается для меня весьма удачно.
– Ш-ш-ш, – шепчу я. – Можно сказать, я даже кайфую.
Ее губы изгибаются в улыбке. Пятой по счету.
– Вот салфетка, милая. Хочешь таблетку? Тебя не тошнит? – Мать передает мне салфетку и идет на кухню. – Посмотрю, не ли у меня календулы и корня лопуха.
– Мне хорошо, мама. – Скай закатывает глаза. – Ничего не болит.
Я стираю салфеткой с ее щеки остатки грязи.
– Сейчас может не болеть, но заболит потом, – тихо говорю я. Она ведь не почувствовала, как сильно ударилась о землю. Наверняка почувствует завтра. – Нужно что-то принять – на всякий случай.
Она кивает и пытается сесть, я помогаю ей. Входит ее мать со стаканчиком сока и подает Скай.
– Извини. – Женщина протягивает мне руку. – Я Карен Дэвис.
– Дин Холдер. – Я встаю и отвечаю на рукопожатие, мельком взглянув на Скай. – Друзья зовут меня Холдером.
Карен улыбается:
– Как вы со Скай познакомились?
– Мы, в общем-то, не знакомились. Просто оказались в нужном месте в нужное время.
– Спасибо, что помог. Не понимаю, почему она потеряла сознание. С ней никогда такого не случалось. – Женщина переключает внимание на Скай. – Ты сегодня что-нибудь ела?
– Курицу на обед. Еда в школе – просто гадость.
Столовская еда. Значит, она ходит в среднюю школу. В конце концов, я могу и передумать насчет своего образования.
Карен закатывает глаза и всплескивает руками:
– Почему же ты не поела перед пробежкой?
– Забыла, – оправдывается Скай. – Обычно по вечерам я не бегаю.
Тяжело вздыхая, Карен уходит на кухню со стаканом.
– Я не хочу, чтобы ты бегала, Скай. А вдруг никого не оказалось бы поблизости? Так или иначе, ты бегаешь чересчур много.
У Скай на лице появляется забавное выражение. Очевидно, бег для нее так же жизненно необходим, как и дыхание.
– Послушайте, – говорю я, стараясь ублажить все заинтересованные стороны, особенно себя самого. – Я живу на Рикер-стрит и каждый день во время вечерней пробежки проношусь мимо вас. Если так вам будет спокойнее, я могу с недельку побегать с ней по утрам. Обычно я гоняю в школе на стадионе, но это не важно. Просто на всякий случай.
Карен возвращается в гостиную и смотрит на нас.
– Не возражаю. – Она поворачивается к дочери. – Если Скай согласна.
Ну пожалуйста, скажи, что идея хорошая.
– Хорошо. – Та пожимает плечами.
Я рассчитывал на «О да!», но «Хорошо» тоже сойдет.
Скай вновь пытается встать, но ее заносит влево. Я моментально протягиваю руку и хватаю ее за плечо, чтобы помочь опуститься на диван.
– Полегче, – говорю я ей, потом перевожу взгляд на Карен. – У вас есть крекеры или что-то в этом роде?
Карен уходит на кухню, и я опять устремляю все свое внимание на Скай.
– Ты уверена, что все хорошо?
Провожу большим пальцем по щеке девушки – только потому, что хочу вновь прикоснуться к ее коже. От прикосновения моих пальцев ее руки мгновенно покрываются мурашками. Она прижимает руки к груди и трет ее. Невольно улыбаюсь, зная, что это сделала с ней моя рука. Удивительное ощущение!
Бросаю взгляд на дверь, желая убедиться, что Карен еще не стоит на пороге, потом наклоняюсь к Скай:
– Когда явиться-то завтра?
– Полседьмого, – затаив дыхание, говорит она.
– Полседьмого – это нормально.
Полседьмого теперь мое любимое время суток.
– Холдер, зря ты это затеял.
Она смотрит мне прямо в глаза, словно хочет дать мне возможность отказаться. Зачем, черт побери, мне отказываться?
– Знаю, что зря. Я делаю что хочу. – Я наклоняюсь к ней еще ближе, надеясь снова увидеть мурашки у нее на руках. – А я хочу бегать с тобой.
Я отодвигаюсь от нее как раз в тот момент, когда в гостиную возвращается Карен. Скай не сводит с меня взгляда, и мне больше всего хочется, чтобы завтрашнее утро уже наступило.
– Ешь. – Карен сует Скай крекеры.
– Будь аккуратнее, – говорю я Скай, затем прощаюсь с хозяйкой и направляюсь к двери. – Утром увидимся?
Она кивает, и больше мне ничего не нужно. Я закрываю дверь с чувством удовлетворения: утренний промах исправлен. Выйдя на подъездную аллею, достаю из кармана сотовый и набираю Дэниела.
– Привет, Безнадежный! – говорит он.
– Я просил не называть меня так, тупица.
– Надо было прежде подумать, а потом уже делать татуировку, – огрызается он. – Что случилось?
– Скай Дэвис, – быстро говорю я. – Кто она такая, откуда родом, ходит ли в местную школу, встречается ли с Грейсоном?
– Эй-эй, приятель, – смеется Дэниел, – помедленней! Прежде всего, я никогда ее не видел. Второе – если это та самая Скай, про которую я наболтал на той вечеринке, будто бы лишил ее девственности, и это услышала Вэл, то мне нельзя наводить о ней справки. Я все еще пытаюсь убедить Вэл, что никогда не спал с той телкой. Если я буду расспрашивать о ней народ, то мне будет еще хуже. Понимаешь, чувак?
