С Другом.
7
— Осторожнее поднимайся. Здесь дурацкая лестница, — предупредил Дейзи Филипп. — Возьми меня за руку.
— Нет, я сама…
Не успела Дейзи закончить фразу, как ее нога подвернулась — что-то хрустнуло, скрипнуло, и она едва не полетела вниз. На счастье Дейзи, Филипп был начеку и поймал ее.
Он улыбнулся.
— Вот видишь, до чего может довести твое упрямство и игра в самостоятельность. Только не говори, что убежденная феминистка.
Дейзи покачала головой. Она все еще была потрясена. Господи, если бы она сломала ногу, то все пребывание в Париже было бы испорчено. Она пошевелила пальцами. На перелом не похоже. Наверное, ей повезло отделаться растяжением связок. Впрочем, слабое утешение. Теперь о длительных пешеходных прогулках можно забыть. Нога горела так, словно Дейзи помешивала ею угли в пылавшем камине.
— Филипп, у тебя, конечно, не найдется льда? — без особой надежды поинтересовалась Дейзи.
Он озадаченно пожевал губами.
— Если не ошибаюсь, то в баре должен быть кусковой лед. Правда, я не заглядывал туда несколько месяцев. Его приспособила моя…
Он осекся, и Дейзи уцепилась за недомолвку. Почему Филиппу можно совать нос в ее личные дела, а ей в его — нет?
— Твоя любовница?
— Да. Ей вечно было жарко, и она таскала в мою студию бутылки с водой.
— Она тоже позировала тебе?
— Да. Я пишу только любимых женщин, — твердо и без тени смущения ответил Филипп и тем самым в очередной раз смутил Дейзи.
— Почему вы расстались?
— Причина номер два.
От Дейзи не укрылось, что Филипп напрягся, прежде чем ответить. Похоже, разговор был для него не из приятных. Дейзи благоразумно замолчала.
— Мы так и будем стоять или пойдем наконец дальше? — осведомилась она через пару минут шутливым тоном.
— Ты можешь идти сама? — обеспокоенно спросил Филипп, взглянув на отекшую лодыжку Дейзи.
— Думаю, что да. Не буду же я стоять посреди лестницы до скончания века.
— Следуй за мной. Осталось чуть-чуть.
До двери мансарды, на которой располагалась студия-мастерская Филиппа, действительно нужно было сделать шагов десять. Он отворил скрипучую деревянную дверь и пропустил спутницу вперед.
— Проходи. Чувствуй себя как дома.
Запах красок, растворителей, деревянных панелей и еще чего-то незнакомого ударил в нос. Дейзи поморщилась, и Филипп тут же побежал открывать форточки.
— Пришедшие сюда впервые всегда жалуются на то, что здесь невозможно дышать. Однако не проходит и нескольких часов, как они уже и не замечают запаха.
— Нет-нет, все в порядке, — солгала Дейзи, предчувствуя скорое появление головной боли.
Вдоль стен стояли прикрытые белой тканью картины, некоторые полотна остались на специальных подставках. Видимо, они еще не были закончены. Во всяком случае, ни одна картина сразу не бросилась Дейзи в глаза.
Она воображала, что стоит ей переступить порог мастерской Филиппа; как она тут же попадет в мир его творческой фантазии и необузданного творческого полета. В вымышленный мир прекрасных женщин, которых художник изобразил с искренней любовью.
— Я всегда накрываю холсты, чтобы они не мешали мне работать, — пояснил Филипп, заметив ее недоумение.
— А мне можно взглянуть? — робко спросила Дейзи.
— Конечно! За этим мы, собственно, и пришли, разве нет?
Дейзи кивнула.
Филипп подошел к ближайшей картине и сдернул с нее белую занавеску.
— Вуаля!
Дейзи ахнула, увидев полотно. Даже Дали перевернулся бы в гробу, увидев это… это чудовище, отдаленно напоминавшее женщину. Ее фигура была настолько непропорциональна, что напоминала… что же она ей напоминала? Как Дейзи ни напрягала память, так и не вспомнила, где она могла встретить нечто подобное. Это было настолько необычно и в то же время смутно знакомо… Поразительно, шокирующе… У нее просто не было слов. Дейзи так молча и проследовала за Филиппом, который уже представил ее взору следующее творение. Снова женщина. Снова непохожая ни на женщину, ни на что-либо другое земного происхождения.
Следующая, следующая… Постепенно Дейзи окружили фантасмагорические героини полотен Филиппа. Подобные картины мог создать либо гений, либо безумец, подумала Дейзи. Впрочем, одно не исключает и другое.
После вчерашнего ужина, ей уже начало казаться, что Филипп вполне обычный, нормальный человек. Именно поэтому она и отважилась посетить его мастерскую и взглянуть на полотна, которые, по его словам, вырывали друг у друга из рук коллекционеры и богатые ценители искусства.
— Нравится?
— Да… очень необычно, — пробормотала Дейзи, боясь обидеть художника.
— Можешь не притворяться. Тебе не нравится.
— Нет, почему же? Очень… мм, очень смело.
— Однако выходит за привычные рамки, верно?
— Это не укладывается вообще ни в какие рамки!
— Именно поэтому ты и отказываешься признавать мое творчество. Это не так, как у других. — Филипп скептично усмехнулся, словно уличил Дейзи в дурном поступке.
— Филипп, ты несправедлив ко мне! — взорвалась она. — Я имею собственный взгляд и могу самостоятельно судить обо всем. Никогда слепо не следовала за большинством. Ты же то и дело обвиняешь меня в конформизме и в излишней зависимости от общественного мнения. Мне, между прочим, чертовски обидно это слышать.
Филипп расплылся в обезоруживавшей улыбке. Ямочки на щеках снова превратили его в ангела, на которого и повышать голос было как-то неловко. Дейзи сдалась.
— Я действительно несколько… мм, растерялась, когда увидела первую картину. У тебя весьма своеобразный взгляд на женщин. Твое представление о женской красоте, мягко говоря, не совсем обычно. В современном мире выше всего ценится стандарт девяносто — шестьдесят — девяносто, у тебя же абсолютно непропорциональные фигуры. Однако и в них есть какое-то свое очарование.
— Спасибо.
— За что ты меня благодаришь?
— За честный отзыв.
— Я предупреждала, что ничего не смыслю в живописи. Я лишь высказала свое обывательское мнение. Не особо ценное, полагаю.
— Напротив. Для меня оно гораздо ценнее многих хвалебных или ругательных рецензий маститых критиков.
— Ты и меня собирался изобразить подобным образом?
Филипп пожал плечами.
— Рукою мастера водит Бог. Слышала такое выражение?
— Хочешь сказать, что сам не знаешь, приступая к работе, что получится в результате?
— Лишь примерно. Детали рождаются спонтанно. Как и высокие чувства.
