Вне зоны доступа Мы не опознаны, Вне зоны доступа Мы дышим воздухом. Вне зоны доступа Вполне осознанно Вне зоны доступа мы…
Город 312 Днепропетровск.
Город на Днепре. Реке столь огромной, что в некоторых местах не виден ее противоположный берег.
После узкой, грязной Темзы Днепр, прямо скажем, впечатлял…
В этом городе жило более полумиллиона человек. Вполне нормальное количество жителей, примерно столько же, сколько в Бостоне, столице американской независимости. Работало несколько крупных промышленных предприятий – этот город застрял в индустриальной эре и никак не мог перейти в постиндастриал. Было немыслимо предположить, что такой крупный город контролирует крупная мафиозная группировка. Но это было так.
Карл Керр, журналист, стрингер, бывший боец британской армии, стрелок и оперативный агент ЕРА – Европейского разведывательного агентства – теперь был в этом уверен. Потому что он видел ситуацию изнутри, находясь внутри этой криминальной группировки, контролирующей город…
Вечером всех собрал Леший. Сказал, что надо поучить кое-кого. Ткнул пальцем в несколько человек, в том числе – в него.
И вот он теперь сидит в машине, в которой остро пахнет бензином. Потому что у них под ногами пара десятков коктейлей Молотова, которые они сделали сами, слив бензин из машины. Коктейли нужны для того, чтобы что-то поджечь.
Нижнюю часть лица он скрыл, повязав на нее платок, – как пират. Никому ничего не сказали, здесь никогда никому ничего не говорили. Делай, что прикажут, не раздумывая, иначе…
У Лешего зазвонил телефон. Он коротко ответил, хищно осклабился. Керр подумал, что они все-таки полные идиоты: в закрытом пространстве, где есть пары бензина, звонок сотового может вызвать детонацию, объемный взрыв. Крикнуть не успеешь.
– Пошли!
Открылись задние двери машины, они выскочили на асфальт. Это был центр города, приличные дома…
– За мной!
Керр бежал вместе со всеми, в каждой руке у него было по бутылке. Вел Леший. Те, кто бежал впереди, были не с бутылками, а с арматурой. Он понял, что их ведут к трехэтажному зданию, он не знал, что в нем было. Те, кто бежал за ним, несли, взявшись вдвоем, целый ящик с коктейлями Молотова.
– Слава России! – вдруг дурнем заорал Леший и бросил бутылку, которая ударилась об стену, потекла вниз жирным, чадным пламенем. Керр увидел, как выбежал охранник, как на него набросились, повалили, начали месить арматурой.
– Бросай! Чо стоишь!
Керр бросил первую бутылку. Он помнил, как бросать гранаты, но бутылка была неудобным снарядом – попала не в окно, а в стену. Горевший в окнах свет гас, кто-то выбегал на улицу, его принимались бить.
– Дай! Мазила, – кто-то дохнул в лицо пивом, чем-то смердящим…
Бутылка полетела в окно, бухнула там, разгораясь…
– Давай!
Откуда-то появился человек с камерой, Леший в маске что-то говорил на камеру, сбоку горел дом…
Коктейли кончились быстро. Керр заметил, как двое, прижав к стене молодую женщину, что-то с ней делают. Все это напоминало падение Рима, последний день Помпеи, вступление в завоеванный город…
– Все! – заорал Леший. – Уходим…
– Ты чего не бросал? – накинулся на него Леший в машине, – чистым остаться хочешь, да?
– Он бросал, – заступился сосед, – он мазила, не попал…
– А говорил – вояка…
Как и всегда после операции, настроение было возбужденным, боевики делились впечатлениями. Больше всего впечатлений было от пойманной женщины – ее изнасиловали куском арматуры. Это вызывало смех…
– Надо было не арматурой…
– Не… эта тварь журналистская, мало ли что у нее можно на болт намотать.
– Подстилка ватная…
– А тебе чо, ватниц западло?
– Не фиг кровь портить.
– Ну и дурак.
– А что это было? – спросил Керр соседа. – Зачем мы там были?
– Там редакция газеты была, – охотно сказал сосед, – ватной. Коммунисты, короче. Ты ведь против коммунистов?
Да уж…
Коммунизм коммунизмом, но как назвать вот это? Фашизм? Ну какие они фашисты, у фашистов идеология была, а у этих… Политический гангстеризм? Да, но в масштабах целого города?!
Но ясно одно. Европой тут не пахнет. Восток. Дикий Восток…
– Да… я против коммунистов.
Леший открыл бутылку, глотнул первым.
– Медовая! С перцем!
Пустил по рядам. Глотнули все, по очереди. Затем затянули гимн Украины, пьяно, нестройно.
– Ще… не вмееерла У-ууукраина…
И во всем этом было что-то гротескно-страшное, непостижимо страшное, трагически безумное. Как будто он оказался в каком-то мире уродов, в котором уродливо все – люди, мысли, дела. В густом как патока, липком безумии. И он единственный пока сохраняет человеческий облик, но это, наверное, ненадолго. Ибо намного проще человеку стать уродом, чем уроду вновь стать человеком.
