— Денис, друг мой, прочтите!
Корнет Краснопольский бегло прочитал:
— Константин! Если вы не вырвете меня из рук моего «жениха», я не вижу смысла жить дальше. В субботу свадьба, в пятницу меня отвезут к нему в Астафьево-Хлынское… И что здесь такого?
— Да то, мой друг, что это Астафьево-Хлынское недавно купил мой дядя, граф Астафьев! Черт побери, корнет! — Поручик метался по комнате, словно разъяренный зверь.
— Позвольте, ничего не понимаю. Это что, ваш дядя? Он женится на Наташе!!! — наконец понял корнет.
— Вот именно!!! Что делать? Единственный человек, на которого я рассчитывал, оказывается моим заклятым соперником! Господи, за что?
Корнет растерялся.
— Но, но… Подождите, поручик… Придумаем что-нибудь.
— Что, Денис?! Я — в бегах, Наташу выдают замуж в субботу, да еще и за кого — за моего дядю! Это конец! — Поручик рухнул на стул, налил вина и осушил бокал до дна.
— Успокойтесь! А если написать графу обо всем, признаться.
— Корнет, вы меня удивляете! В любви — каждый за себя! Хорошо, что я не называл имя своей возлюбленной в письме…
— Константин, но вы — единственный наследник графа, насколько я понимаю.
— Да. И что это меняет?
— Неужели он разобьет два любящих сердца, тем более своего же племянника?!
— Право, не знаю, что и сказать, Денис… Может, действительно, украсть Наташу и обвенчаться в ближайшей церкви, а потом уже явиться к дяде?
— Возможно… — глубокомысленно изрек корнет, понимая всю сложность ситуации: кто знает, как отреагирует граф.
— А вдруг дядя откажет мне в помощи? И что тогда: я — без средств к существованию, да еще и неприятности с полицией. Что я дам Наташе?
— Тогда пусть она выходит за графа, — подытожил корнет.
— Нет, только не это. Она погубит себя!
— Значит, надо подумать, как лучше похитить «невесту» и обвенчаться с ней. Вряд ли родители проклянут ее, все же единственная дочь.
— Маски на лицо, пистолеты, и вперед, отобьем девушку в бою! — разгорячился поручик.
Корнет от души рассмеялся:
— Ну, любезный, вы и разбойник! Нет, надо действовать хитростью, иначе вас подстрелят и — прощай Наташа.
* * *
В ночь с понедельника на вторник Наташа спала плохо, постоянно ворочалась, не помогали даже успокоительные отвары пустырника и душицы. Мало того, что девушка заснула уже заполночь, ее одолевали сны, сменяя один другой.
Сначала ей приснился граф Астафьев, он поднял фату с ее лица и поцеловал… Наташа чувствовала отвращение даже во сне и застонала. Глаша вскочила с кушетки:
— Наталья Дмитриевна, что с вами?
Девушка открыла глаза.
— Дурной сон, Глаша, поди спать.
Она перевернулась на другой бок и попыталась заснуть, сон навалился тяжело. Снилось, словно едет она в дрожках с маменькой. Неожиданно на них нападает отряд разбойников: все в черных масках и черных плащах, что развеваются по ветру. Некто хватает ее из дрожек и сажает перед собой на лошадь. Маменька кричит вслед, ее крик слабеет и совсем удаляется и затихает…
Похититель привозит девушку в замок, что на высокой скале. Наташа молит его:
— Отпустите меня, сударь!
Но тот лишь смеется, его смех зловещ и страшен…
Злодей хватает свою жертву и на руках несет в спальню, где их ожидает огромная кровать. Он бросает на ложе невинную девушку и наваливается на нее…
— Господи, Наталья Дмитриевна! Проснитесь же! — Глаша трясла девушку, но та продолжала стонать. Наконец она очнулась.
— Что, что такое?
— Вы опять стонали и плакали во сне.
Наташа села, ее рубашка взмокла от холодного пота.
— Ужас-то какой, Глаша… Принеси мне рубашку свежую из комода… Ох, завтра ехать к графу…
Глаша переодела молодую барыню, накрыла одеялом, словно маленькую.
— Хотите, я посижу с вами, пока не заснете?
— Да, Глаша…
* * *
Наталья проснулась поздно, голова болела, словом, настроение юной барышни было отвратительное. Если бы не предупредительная Глаша, которая уже подготовила кувшин с водой для умывания, она бы вообще не встала с постели.
— Наталья Дмитриевна, вот и славно! Проснуться изволили.
Молодая барыня потянулась, зевнула и протянула:
— А-а-а… Это ты. Голова разламывается… Не хочу вставать. Да и зачем?
— А затем, Наталья Дмитриевна, что сегодня его сиятельство пожалуют. Неужто не спуститесь к нему в залу? Чай, барин-то расстроится и, не дай Бог, опять расправы учинять станет.
— Да, Глаша, ты, пожалуй, права. Надо вставать.
— Вставайте, вставайте, я вас умою, причешу. Какое платье сегодня пожелаете надеть?
— Глаша, да какая разница? Любое…
— Нет, Наталья Дмитриевна, его сиятельство и батюшка ваш должны видеть вас прибранной, нарядной, свежей.
— Ох, и умна ты Глаша! Быть бы тебе экономкой!
— Чай, буду еще…
Глаша поливала из кувшина Наталье на руки, та умылась и села перед зеркалом.
— Совсем я подурнела взаперти… А ты, Глаша, как считаешь?
Глаша взяла гребень и начала с кончиков расчесывать длинные волосы девушки.
— Побледнели вы малость. Так сколь переживаний с ентой свадьбой!
— Так, сегодня вторник, — рассуждала Наталья, — в субботу венчание и банкет в графском доме. — Девушку передернуло от этой мысли. — Ты, помнится, говорила, что сумеешь передать письмо Константину.
— Точно так-с, Наталья Дмитриевна, снесу его в дупло дуба. Проберусь, никто и не заметит.
После утреннего туалета Наталья села за секретер и бегло, на одном дыхании, написала:
«Константин, любовь моя!
В субботу я стану графиней Астафьевой, если в ход сих событий не вмешается провидение или… Словом, умоляю что-нибудь предпринять. Я готова к любому твоему решению, лишь бы только не выходить за постылого графа».
* * *
После обеда, в два часа по полудни, граф Астафьев приехал в Погремцовку навестить невесту и своих тестя и тещу.
Мужчины обнялись и расцеловались, какие могут быть церемонии между своими людьми, можно сказать, уже родственниками.
— Как Наталья Дмитриевна? — поинтересовался граф.
— Хорошо, сейчас она спустится в гостиную.
Наталья расправила кружева, которые пышно ниспадали с декольте и рукавов, и по требованию папеньки изволила направиться в гостиную.
