А в самом углу, в стеклянной клетке, тут я аж глаза протёр, и правда дракон. Огненный. Знать, правда, привезли барину его. Как я-то не видел? Видно от того дракона сила взята, которая птиц в воздухе держит.
Закрыл барин дверь, засовом изнутри заложил. Я к той двери и слушать. Думал подсмотреть, да никакой щели в той двери не было. Слышу, кости захрустели. «Знать, по вкусу им бариново угощение», – думаю. Потом слышу, будто телегу ладят. Стучат чем-то, лязгают. Стоны послышались, от которых захотелось мне бежать, куда глаза глядят. Знать, барин птицам тем мастерит что-то. Потом слышу, говорит он им: «Жить будете в лесной чаще, там и от чужих глаз скроетесь, да и пропитания вам довольно: зайцы, лисы, волки и птица лесная. Служба ваша начнётся, когда меня не станет. Или же никогда не начнётся, если смогу я смерть превзойти. А пока буду вас ждать третьего дня каждого месяца с докладом». Слышу, распахнулось окно, затрещало что-то, да и затихло. Ну я и дал оттуда дёру. Если увидит он меня, не по нраву придётся барину, что я секрет его вызнал. Еще и птицам этим адовым меня велит порешить.
Комнату ту барин больше на запирал. Зашёл я как-то туда. Пусто, только в углу клетка стеклянная, вроде стакана, да только туда и я бы поместился. В клетке той, вместо огненного дракона, только камень закопчённый лежал. Видать, извёл барин дракона, всю его силу птицам передал, а может и в камень обратил за то, что тот служить ему не хотел.
А вот еще случай был. Приказал государь барину моему часы сделать. Хотел он, чтобы те часы не только время верное сказывали, но и предсказания делали. Чтобы знать ему, когда мира ждать, когда войны. Долго трудился хозяин, сделал и государя позвал. Тот приходит и говорит: «Какие же это часы? Не вздумал ли ты надо мной смеяться?». Я при том разговоре присутствовал. Оно и правда, часы-то обычно круглые, да со стрелками. А тут, кусок камня, плита, будто барин мой не часы сладил, а погост обворовал, да оттуда их и притащил. На что он отвечает: «Ты не смотри, что они из камня. Действуют они от солнца, и не только время по ним узнать можно, но и будущее открывают, и клады указывают». А царь всё гневается. Осерчал и барин мой тогда. Говорит государю: «Если через эти часы мне с тобой враждовать, то будь же они прокляты». Плиту эту, что часами он называл, вделали в стену дома, для украшения, не пропадать же добру. Только часы те проклятые с тех пор время неверное кажут, а о будущем только беды предсказывают. Как быть войне, так кровь на плите выступает. А уж о кладах, которые они, будто, открывают, лучше бы и не упоминать. Был один, пошёл он тот клад искать. Говорят, нашёл, да только упился до смерти в первый же день, как клад проклятый ему дался.
«Да, дела. Интересно, что на самом деле там видели?», – подумал Семён, перелистывая страницу.
Глава 12. Договор с дьяволом
Опыт. Мудрость, которая позволяет в уже затеянном сумасбродстве распознать старого, постылого знакомца.
Амброз Бирс, «Словарь Сатаны»
Бригадир не подвёл. В назначенное время к дому подкатила бетономешалка с особым, быстро застывающим раствором. В помощь своим людям он взял еще четверых. Похоже было, что они справятся с ремонтом подвала в срок.
Василий всё утро провозился с бумагами, он пытался глубже проникнуть в текст «Завещания», который, как принято было считать, принадлежит перу средневекового французского алхимика Николя Фламеля.
Время надёжно скрывает и то, что было, и то, чего не было. Василию известны были работы, в которых убедительно доказывалось то, что и Фламеля-то никакого не существовало. Знал он и труды, которые убедительно утверждали обратное.
Василий не придавал особого значения ни тем, ни другим, но чувствовал, что в работах Фламеля можно найти зерно истины. И кем бы ни был Фламель – реальным историческим персонажем или чьей-то ловкой мистификацией, Василий верил, что тексты, подписанные им, могут помочь. И теперь значимость этой «помощи» была для Василия неизмеримо выше, чем раньше.
В «Завещании» Фламель доступным языком раскрывает секреты алхимического делания – процесса получения философского камня. Обычно алхимические тексты, даже те, в которых автор уверяет, что объяснил всё просто и доступно, весьма сложны для понимания. Более того, даже если читающий полагает, что понял все слова и истолковал все символы, нет никакой гарантии в том, что он правильно понял смысл текста. Виной всему – особый язык, особая система знаков, которыми пользовались алхимики. Все эти сложности были не случайны.
Алхимики, когда их посвящали в тайны искусства, клялись не разглашать то, что узнали. Если же находился достойный ученик, с него сначала брали клятву, а потом уже допускали к истине.
Василий не знаком был ни с одним человеком, который мог бы посвятить его в тайны алхимии. Он не знал никого из ныне живущих, кто преуспел бы в алхимическом делании. Он допускал, что такие люди есть, но получив посвящение и предварительно поклявшись, они не заявляли во всеуслышание о том, что знают. Василию же хотелось раз и навсегда снять покров тайны с алхимии, доказать её действенность, сделать её доступной. Получи он посвящение, для того, чтобы обнародовать свои результаты, ему придётся нарушить клятву. Поэтому он и не искал учителя, он искал лишь знаний, источником которых были книги.
У Василия было несколько вариантов «Завещания» Фламеля, написанных на разных языках. Изначальное «Завещание» было утеряно, потом чудесным образом найдено. Причём, оригинала, написанного шифром на полях другой книги, не сохранилось. Всё, что оставалось Василию – изучить все имеющиеся у него варианты и найти среди них тот, который, возможно, является истинным.
Перевод алхимических текстов еще сложнее, чем их чтение. В идеале переводчик должен, как минимум, очень хорошо разбираться в алхимии. Иначе ошибки перевода накладываются на неоднозначности в толкованиях алхимических образов, и результат оказывается совершенно неприемлемым. Всякий раз, когда к Василию попадал иностранный алхимический текст, ему стоило невероятных трудов получить хороший перевод. Теперь же он считал, что быстро получит нужные переводы, если объединит свои познания в алхимии с языковыми талантами Софии.
Василий посмотрел на часы. София уже должна была объявиться, но её всё не было. Он набрал её номер. На этот раз соединение прошло без проблем.
– София, когда вас можно ожидать?
– Простите, задержалась. Я уже в пути.
– Хорошо, жду вас, у нас много работы.
– Мне хотелось бы заранее извиниться. Скажите, вы не будет против, если с нами побудет моя сестра? Мне не с кем её оставить, ей сейчас лучше не быть одной.
– Хорошо, не думаю, что она нам помешает.
«Не с кем оставить, значит они откуда-то приехали сюда», – подумал Василий после разговора. Он всё еще не выяснил, замужем ли София, есть ли у неё мужчина, но то, что сестру ей было оставить не с кем, даже его порадовало: «Значит, больше шансов, что она одна».
Когда у него проскакивали подобные мысли, ему сразу же казалось, что Диана, где бы она ни была, укоризненно качает головой. «Прости, Диана, ты ведь знаешь, что нельзя судить человека за его мысли. Смотри на дела, а я не сделал ничего такого, что тебя может огорчить», – подумал он.
