Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
Поселок Тимаково для группы «Оцелот» был сегодня обязательным номером программы. У гаражных боксов на северной окраине имелась парковка, где местные ставили машины. На ней его бойцы и должны были оставить свой транспорт. Не пропадут за двое суток.
Он въехал в лес, сместился с проезжей части, остановился и выключил световые приборы. Настала темень, которую лишь отчасти разбавлял белесый лунный свет, проникающий сквозь прорехи в кронах. Лес вдруг зашевелился, из кустов и канав полезли какие-то существа, окружили машину, стали царапаться в стекла, подвывать со зловещими нотками. «Приколисты, – подумал майор, снимая блокировку с дверей, – лучше бы занялись чем-нибудь общественно полезным».
На сиденье рядом с ним опустился помощник капитан Тарас Бредун – светловолосый, с короткой стрижкой и выразительным греко-римским носом, имеющим похвальный нюх. Полгода назад Тарас ушел из батальона «Азов», который даже по украинским меркам становился чем-то одиозным и неприемлемым. По убеждениям он был крайне правым, но позволял себе некоторую гибкость, понимая, что на одних нацистских убеждениях далеко не уедешь. Убеждениями не кичился, был сдержан. Имел прекрасную подготовку, фронтовой опыт, осилил изматывающий учебный процесс на тренировочной базе спецназа под Тернополем.
– Ты практически вовремя, Виктор Михайлович, – проворчал Тарас, устраиваясь поудобнее, – а то задницы уже к земле пристыли.
– Позже всех приехал, – проворчала крашеная блондинка Белла, пролезая за Журковичем на заднее сиденье. – Ну, мы так и знали, – шумно поводила она носом. – Кофе пахнет, развлекался, пока мы к земле привыкали.
Она служила в севастопольском отряде морской пехоты, пока не началась та позорная крымская заварушка. Трофим Журкович служил вместе с ней. Из всего отряда «морпехов» лишь они вдвоем хотели оказать сопротивление, когда российская армия в образе зеленых человечков постучалась в двери. Умереть не дали добрые люди, быстро разоружили.
– Дьявол, как тесен мир… – с трудом справляясь с тяжелой сумкой, влез вслед за ними конопатый Влас Романько – всегда уверенный в себе, невозмутимый, кавалер ордена Богдана Хмельницкого, Данила Гальцького и медали «Захиснику Вітчизни»; умудрившийся со своим взводом спецназа отметиться во всех позорных котлах, куда попадала украинская армия (Дебальцевский, Илловайский), но неизменно выходивший с честью из боя. С головой этот парень дружил, бездумным авантюристом не был, всегда умел находить выход из запутанных ситуаций.
В задний отсек универсала забрались трое – Никита Кургаш, Резо Матиани и Отар Тамадзе. Кургаш, загорелый, с впечатляющим разворотом плеч, до недавнего времени служил в спецназе «Альфа», отличился в зоне АТО – командовал отделением спецназа, которое пробило кольцо террористов под хутором Листвянка и держало оборону, пока потрепанный механизированный полк выходил из окружения, и даже подбило несколько танков, после чего без потерь воссоединилось с товарищами. Случай был практически уникальный. Тогда-то майор Гальский, набиравший команду, и обратил внимание на этого здоровяка. Молодой красавчик Резо Матиани был урожденным «хохлом» – родом с Чернигова, и помимо внешности не имел ничего грузинского, без запинки шпарил по-русски и по-украински, даже проучился несколько лет (пока не надоело) в одном из технических вузов Киева. После этого подался на работу в милицию, потом в ОМОН, прошел подготовку на тренировочной базе элитного спецназа под Волынском. Отар Тамадзе год назад прибыл из Тбилиси, где служил в батальоне легкой пехоты «Шавнабада» – грузинском военном спецназе, дорос до звания старшего лейтенанта. Патологически ненавидел Россию, отнявшую у него в августе 2008-го родного брата. Темперамента в нем было хоть отбавляй, но Отар умел его обуздывать, имел трезвый ум и холодное сердце, позволяющее лишний раз не задумываться о морали.
Диверсанты пристраивались в заднем отсеке – на запаске, на грудах мешковины.
– Замерз, сука… – ворчал Кургаш. – Чертова страна, и климат здесь такой же хреновый…
– Незамерзайку попей, – посоветовала Белла. – Вы что там возитесь, мужчины? Все расселись? Можно ехать, пан майор.
– Происшествия? – сухо бросил Гальский, включая фары и выводя машину на дорогу.
– Никак нет, – проворчал Романько, – только те, о которых докладывали. Все машины на стоянке в Тимаково, до места на своих двоих шли. В машинах все подчищено, сигнализацию не включали.
– Страна у москалей такая длинная… – начал сетовать Отар. – Едешь, едешь, конца не видать. Доедем до края земли и упадем, блин… Обрезать ее давно пора…
– Обрежем, Тамадзе, – усмехнулся майор. – Тут и усилий не надо, сама развалится. Вот падет деспотический режим – и развалится, как старый сарай. Отдадим вам Кавказ, себе Ростов и Кубань возьмем, Крым обратно на родину вернем… Помечтали, хлопцы? Все расселись? Ну, поехали, пока менты не спалили…
Общались бойцы исключительно по-русски – таков был приказ. Ни одного украинского слова, иначе ожидаются санкции и репрессии. И стараться поменьше «шокать» и употреблять фрикативное «Г». Впрочем, половина группы украинский язык и так, к своему стыду, не знала.
Подержанный универсал медленно ехал через лес. Цивилизация на этом участке сходила «на нет», в Подмосковье еще оставались территории с нетронутой природой. Кончился лес, машина выехала к речушке – извилистой, заключённой в обрывистые берега, но почти безводной. Поскрипывали подгнивающие мостки. Снова лес – максимально снизили скорость, переползая через корни, плетущиеся по проезжей части. Шансы встретиться с ДПС или спецслужбами были, конечно, фантастическими, но с местными полуночниками, «постукивающими» в упомянутые организации, – вполне реальными. Машина погружалась в глушь столичного региона. Еще одна речушка с названием Змейка (вполне его оправдывающая), сложно пересеченная местность, опять лесок – богатый на опята, судя по обилию пней и бурелома, внезапное пересечение с автотрассой А-108, по которой еще носились машины, снова лес, глушащий звуки моторов за спиной. «Чем дальше в лес, тем сильнее чувствую себя частью чего-то большего», – пошутил смазливый Резо Матиани. «Ага, как матрешка, сидящая последней», – проворчала Белла.
Поселок Ключевой распростерся под обрывом за пересохшим руслом реки. Он состоял из полутора десятков домовладений, разбросанных по пространству. Свет не горел – у местных веками укоренилась привычка ложиться рано. Вздымались темные шапки строений, деревья, окружающие участки. В лунном свете поблескивал пруд за южной околицей – в его окрестностях и находилась усадьба внедренного агента. Там просматривался лишь один довольно вместительный жилой дом и кучка подсобных строений. Территорию окружал высокий забор. Романько и Кургаш убыли на разведку – скатились с обрыва и растворились в темноте.
Гальский съехал с дороги. Все вышли из машины, закурили. «Курить в рукав, – предупредил майор, – нечего тут гирлянду изображать». Народ был тертый, знал, что делать. Виктор Михайлович активировал спутниковый телефон. Связь со штабом у Бессарабской площади была постоянной и устойчивой. Капитан Парчук не спал, ждал доклада. Реакция на новость о прибытии «Оцелота» в требуемый район была положительной. «С Гароцким связывались дважды, – поставил в известность капитан. – Он наш человек, психолог проанализировал записанную на диктофон беседу. Он действительно рад, что настал его час принести пользу Родине. Вероятность того, что он говорил под принуждением, крайне невысока. В случае провала выдал бы в эфир условный сигнал. Все чисто, майор, действуйте, Гароцкий вас ждет».
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
