Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
– А, – говорю я, – так в этом же нет ничего нового. Нового человека семьдесят лет пытались создать коммунисты.
– Не такого нового, – возразила Зинуля. – Коммунисты пытались изменить, как бы это сказать, сознание человека. Чтобы он мыслил по-новому, но выглядел, как все остальные. А тут речь идет о создании гибридного человека, чтобы он обладал человеческим умом и способностями разных диких животных. Чтобы умел бегать, прыгать, настигать добычу и летать, как птица. Последнее, кстати, является приоритетным, то есть, по-нашему, главным направлением института, и кое-что уже сделано. Скоро мы все увидим этого нового человека, это будет человекообразная птица, а точнее, птицеобразный человек, с крыльями.
Я полудремал, когда она начала нести эту лабуду, но тут проснулся, а может быть, мне только приснилось, что я проснулся. И хотя, как читатель мог заметить, я даже и наяву люблю выслушивать дикие фантазии диких людей и, как правило, их не останавливаю, но тут не выдержал.
– Что за чушь вы, Зинуля, – сказал я, – извиняюсь, несете. Вы же в вашей фельдшерской школе изучали немного биологию, зоологию, теорию эволюции, наконец. Вы можете себе представить, какие это могут быть человекообразные птицы или птицеобразные люди? Даже обезьяны человекообразные только условно считаются похожими на человека, а вообще-то им до человека так далеко. Ведь они еще даже говорить не умеют.
– Вот именно они не умеют, – решительно возразила Зинуля. – А птицы умеют. И попугаи, и вороны, и скворцы. И если птицы могут то, что делает человек, то и у человека есть шанс перенять что-то от птицы.
– Да он и перенял, – говорю, – Жуковский, не Василий Андреевич, поэт, а Николай Егорович, конструктор, давно сказал: «Человек по отношению веса своего тела к весу мускулов в семьдесят два раза слабее птицы. Но я верю, что он полетит, опираясь не на силу своих мышц, а на силу своего разума».
– Вот и я говорю, что полетит, – поставила Зинуля знак равенства между собой и Жуковским.
Можно ли уловить ту грань, когда явь переходит в сон? Не знаю, как у кого, но у меня не получается. Зинуля мне эту чушь плела, потом эта же чушь продолжилась в другом виде, в виде сна, хотя, допускаю, что и ее рассказ мне тоже приснился. Но в этом втором акте ее рассказа мне показалось, что мышцы мои усилились в семьдесят два раза, и я стал птицей, не перестав быть человеком. Впрочем, это со мной случилось не первый раз. Такие сны мне снятся часто. По крайней мере раз в месяц. Я набираю полную грудь воздуху, задерживаю дыхание и, небольшим усилием воли преодолев земное притяжение, поднимаюсь над землей. Мне это так легко делать, что потом, проснувшись, я все еще представляю себе, что вот сейчас встану с постели, всего лишь чуть-чуть подпрыгну и зависну в воздухе.
Чаще всего во сне я летаю низко и медленно, но в этот раз поднялся так высоко, что увидел Землю как шар, который скрипел и медленно прокручивался подо мной, давая возможность разглядеть океаны и материки так четко, прямо как на карте Google в формате 3d. Долго я летел. Проплыли подо мной Белоруссия, Польша, Германия и остаток Европы, Атлантический океан, американские штаты, Тихий океан, но дольше длился мой перелет с востока на запад над Россией, длинной, малозаселенной, дремучей. И я видел не только леса, поля, горы, реки, города и деревни, но и богатства недр: подземные нефтяные озера, залежи угля и всяких руд, золота, железа, алмазов и еще черт-те чего, и думал, как хорошо, в достатке и мире могли бы жить жители этих просторов. И мне показалось, что устроить на земле мир, порядок и хорошую жизнь очень просто. И на самом деле было бы просто, если бы управляющие этой страной люди не… Ну на то, чтобы совсем не воровали, на это рассчитывать было бы наивно, но чтоб знали хотя бы какую-то меру. И особо ценные работники чтобы получали не по пять миллионов в день, ну а допустим… на один миллион в день даже самый ценный работник концы с концами свести как-то мог бы. И если бы люди, приближенные к казне, как-то сопоставляли свои потребности со своими аппетитами, но при этом не ставили перед страной и народом грандиозных задач по построению светлого будущего, не громоздили бы гигантских сооружений, перекрывающих реки и проливы, преображающих природу, были бы поскромнее, не воображали бы, что мы лучше всех, и не искали особую дорогу, а пошли бы обыкновенной, протоптанной, которую скромные и неглупые европейские люди до нас нащупали путем преступлений, проб и ошибок. Хорошо бы, размечтался я, отказаться от проведения всяких олимпиад, чемпионатов, от дорогих иностранных футбольных тренеров, от пышных праздников с танками, пушками, ракетами и прочим громыхающим по брусчатке железом, поменьше бы поклонений всяким священным реликвиям, а еще… а еще, а еще я бы посоветовал этим, над которыми я летел, воздержаться от присоединения чужих территорий и заставления живущих там людей жить так же плохо, как мы. Я летел, смотрел вниз, и вся эта проплывавшая подо мной территория показалась мне широкой рекой, скованной вековым слоем льда. Я смотрел на реку и думал: нет, этот лед никогда не растает и не расколется. Так и будет под своей толщей держать в замороженном виде все живое. И вдруг прямо на моих глазах по всей поверхности пошли зигзагообразные трещины. Лед стал лопаться, разваливаться на отдельные льдины, которые, отдаляясь одна от другой, образовывали большие полыньи бурлящей темной воды. Начался ледоход. Огромные куски, похожие по очертаниям на субъекты Российской Федерации, отваливались от основной массы и, кружась в бешеном темпе, отправлялись в самостоятельное плавание. Первыми отвалились и поплыли куски, похожие по очертаниям на Сахалин и Камчатку с Чукоткой. За ними последовали Курилы, остров Врангеля, Новосибирские острова, полуостров Таймыр, а затем лед пошел ломаться в середине, и куски, напоминавшие опять же по очертаниям республики Якутию, Мари Эл, Татарстан, Башкортостан и Нижегородскую область, стали отдаляться друг от друга, находясь в странном кружении. Завороженный всем этим видом, я смотрел вниз и пытался понять, какой из этих кусков похож на какую территорию, и, пока гадал, проплыли подо мной Тверская, Владимирская и Московская области, и вот уже засверкала куполами всех своих сорока сороков Москва. Я вдруг испугался, что она из-под меня уплывет и мне придется приземляться где-нибудь в Белоруссии или в Польше, и стал снижаться некрутой спиралью. И спустился уже почти до самой земли, но на последних метрах утратил способность держаться в воздухе, полетел камнем вниз и от страха, что расшибусь, проснулся под крик: ё-моё!
Иван Иванович
Проснулся, увидел склонившуюся надо мной Варвару.
– Ты не ушибся? – встревоженно спросила она.
– Вроде нет, – сказал я. – С чего бы мне ушибаться?
– Пашка, блин, тормозит резко, – вступила Зинуля. – Хорошо, что вы привязаны.
– Как же не тормозить, блин, когда колесо, блин… – колесо прокололось, – имел в виду Паша, – заменив слово «прокололось» эвфемизмом наоборот, и, вылезая из кабины, добавил: – Хорошо еще, что правое переднее, а если б левое, могло, блин, вынести на встречную полосу и тогда всем нам… – конец, он хотел сказать.
Я вылез вслед за ним, толкнул колесо ногой.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
