Новости о смерти короля распространились быстро. Впервые за много лет у узников появилась новая, увлекательная тема для разговора.
— Никогда бы не подумал, что переживу старика Амрата, — произнес кто-то сиплым голосом.
Послышался смех, который, впрочем, быстро перешел в надрывный кашель и хрипы.
— Может, принц теперь пересмотрит наши приговоры? — раздался голос помоложе и послабее. — Такое же бывает, правда?
После затянувшейся паузы в ответ раздались только кашель и чихание.
— Стражник сказал, ублюдка ударили ножом в спину прямо в его собственной часовне. О чем это говорит? — желчно спросил еще один голос. — Похоже, он слишком многого просил у большого начальника наверху.
— Те, кто это сделал, сейчас в нашей старой камере. Нас с Дэнни переселили, чтобы освободить место. Я их видел, когда нас переводили сюда. Их двое, один здоровенный, другой помельче будет.
— Их кто-нибудь знает? Может, они пытались устроить нам побег и отвлеклись на короля?
— Вот дают — пришить короля прямо у него в замке! Их и судить не будут, даже для показухи. Странно, что они вообще еще живы.
— Перед казнью им устроят публичные истязания. Давно такого не было. Уже много лет никто доброй пытки не видел.
— Так зачем они это сделали, как думаешь?
— А чего ты их не спросишь?
— Эй, вы там! Слышите нас? Вы в сознании? Или из вас последние мозги вышибли?
— Может, они уже сдохли…
Нет, они были живы, но ответить не могли. Ройса и Адриана подвесили на цепях к дальней стене камеры. Ноги у них были забиты в колодки, а изо рта торчали кожаные кляпы. Они пробыли здесь меньше часа, но мышцы Адриана уже налились тяжестью от боли. Стражники забрали у них оружие, плащи, сапоги и рубашки, оставив их в одних штанах, которые не спасали от сырости и холода темницы.
Они висели неподвижно, прислушиваясь к болтовне других заключенных. Послышался звук шагов, и разговор тотчас прервался. Невидимая дверь тюремного замка отворилась, с грохотом ударившись о стену.
— Сюда, ваше высочество… То есть, я хотел сказать, ваше величество, — выпалил главный надзиратель.
В замке повернулся железный ключ, и дверь камеры со скрипом распахнулась. Вошли принц и его дядя, сэр Перси Брага, в сопровождении четырех королевских телохранителей. Адриан узнал Брагу, эрцгерцога и лорда-канцлера Меленгара, но Алрика он никогда раньше не видел. Принц был молод, на вид не старше двадцати. Невысокий, худощавый, хрупкого телосложения, он, видимо, более походил на мать, поскольку покойный король был настоящим великаном. У Алрика были светло-каштановые волосы до плеч. На подбородке пробивалась едва заметная бородка. Он выглядел довольно забавно в своей шелковой сорочке, перехваченной в талии слишком широким для него поясом, с которого свисал огромный меч.
— Это они? — спросил он дядю.
— Да, ваше величество, — ответил Брага.
— Факел, — приказал Алрик, нетерпеливо щелкнув пальцами. Один из стражников вытащил факел из-за металлической скобы в стене и подал его принцу. В ответ Алрик нахмурился. — Поднесите его к их головам. Я желаю видеть их лица. — Взглянув на них, Алрик сказал: — Синяков нет… Их что, не били?
— Нет, ваше величество, — сказал Брага. — Они не оказали сопротивления, и капитан Уайлин решил, что их лучше запереть, пока он обыскивает замок. Я с ним согласился. Мы не можем быть уверены, что у них не было сообщников.
— Ну разумеется! Кто велел заткнуть им рты кляпом?
— Не знаю, ваше величество, — ответил Брага. — Вы желаете вытащить кляпы?
— Нет, дядя Перси… Ох, я теперь не могу тебя так называть, да?
— Вы теперь король, ваше величество. Вы можете называть меня, как пожелаете.
— Но это недостойно правителя… Но эрцгерцог звучит так официально… Я буду называть тебя просто Перси, хорошо?
— Я больше не имею права оценивать ваши решения, сир.
— Что ж, тогда пусть будет просто Перси. А кляпы оставьте. Я не желаю слушать их вранье. Что они могут сказать, кроме того, что не совершали этого? Пойманные преступники всегда отрицают свои преступления. Какой у них выбор? Разве что они хотят потратить последние мгновения своей жизни на то, чтобы плюнуть в лицо своему королю. Такого удовольствия я им не доставлю.
— Они могли бы сообщить нам какие-нибудь важные сведения. Например, кто их нанял. Могли бы даже назвать имена этих людей.
Алрик продолжал разглядывать узников. Его взгляд задержался на изогнутой отметине в форме буквы М на левом плече Ройса. Он прищурился, затем раздраженно выхватил факел из рук стражника и поднес его так близко к лицу Ройса, что тот вздрогнул.
— Что это такое? Похоже на татуировку, но не совсем.
— Клеймо, ваше величество, — сказал Брага. — Клеймо Манзанта. Похоже, этот тип был когда-то заключенным тюрьмы Манзант.
— Я думал, что однажды попавшие в Манзант преступники уже никогда из него не выходят, — удивленно произнес Алрик. — И я никогда не слышал, чтобы оттуда кому-нибудь удалось совершить побег.
Брага выглядел не менее озадаченным.
Алрик принялся рассматривать Адриана. Заметив маленький серебряный медальон у него на шее, принц приподнял его кончиками пальцев, повертел в руке и с отвращением отпустил.
— Не имеет значения, — сказал он. — Они не похожи на тех, кто добровольно признается в содеянном. Утром выведите их на площадь и начинайте пытать. Если они скажут что-нибудь ценное, отрубите им головы.
— А если нет?
— Если нет, медленно четвертуйте. Предлагаю выпустить им кишки, и пусть королевский врач проследит за тем, чтобы они умирали как можно дольше. Ах да, перед тем как начать, проследите, чтобы глашатаи оповестили о казни весь город. Я хочу собрать большую толпу. Пускай народ видит, как в Меленгаре наказывается измена.
— Как пожелаете, сир.
Алрик зашагал было к двери, но остановился. Развернувшись, он ударил Ройса по лицу тыльной стороной ладони.
— Это был мой отец, грязная свинья!
Принц вышел. Беспомощным пленникам не оставалось ничего иного, как ждать рассвета…
Адриану оставалось только гадать, сколько они провисели прикованными к стене. Прошло, наверное, часа два-три. Безликие голоса других узников раздавались все реже и наконец совсем затихли. Видимо, их одолела скука или сморил сон. Кляп во рту пропитался слюной, стало трудно дышать. Кандалы впились в запястья, спину и ноги пронизывала жгучая боль. Хуже того, мышцы сжимались от холода, отчего боль ощущалась еще сильнее. Адриан избегал смотреть на Ройса, поэтому и закрывал глаза или упирался взглядом в противоположную стену. Изо всех сил он старался не думать о том, что ждет их на рассвете. Его терзало чувство вины, ведь это он настоял на том, чтобы нарушить их кодекс, и только поэтому они здесь оказались. Именно он был в ответе за все случившееся.
