Пока я размышляла, врач начала прием. Пробежав быстрым взглядом мои документы, она бодренько спросила:
– Ну, как дела? Какие жалобы? Рассказывайте!
Я, так же бодро, сказала, что опять болит спина и плохо стала ходить на улице: быстро устаю, и спина сгибается. Она предложила мне пройтись по кабинету, а потом безапелляционным тоном сказала:
– От этой болезни спина БОЛЕТЬ не должна! Сгибаться – да, но за осанкой надо следить, стараться ходить прямо. Походка меняется – да, но старайтесь ходить спокойно, не торопясь, тем более – не бежать, а выбирать для себя комфортный темп ходьбы. Ну-ка, разденьтесь до пояса и ложитесь на кушетку лицом вниз: я посмотрю вашу спину. Я разделась и улеглась на кушетку. Врач быстро провела рукой по позвоночнику и, мгновенно поставив диагноз – ну, конечно, вот позвонок выскочил! – она двумя руками надавила мне на спину, и я с ужасом услышала, как у меня сломалось ребро.
Женщина она крупная, сил много, а мои хрупкие ребрышки не выносят такого «зверского обращения». Я ойкнула, а потом сообщила:
– Вы мне ребро сломали!
– Этого не может быть! Я не могла ничего сломать! Значит у Вас остеопороз! – безапелляционным тоном заявила паркинсологиня.
– Может и не могли, но сломали! – вякнула я, стараясь побыстрее слезть с кушетки во избежание еще каких-нибудь травм.
Позвонок этот у меня еще с детства травмирован. И не то на нем нарост образовался, не то – он действительно несколько сместился, но он всегда первым попадался на глаза эскулапам, и они, ничего не уточняя, сразу хватались его вправлять, считая его виновником всех бед.
А произошло вот что.
Мне было лет 7–8, мама ушла в магазин, а меня оставила гулять во дворе. Это были те чудесные времена, когда родители спокойно оставляли детей одних гулять на улице и даже подумать не могли, что с ними может что-то случиться. Мы целыми днями носились во дворе, играли вместе и малыши и старшие ребята, которые учили нас кататься на двухколесных велосипедах, на коньках, прыгать через скакалку разными «заковыристыми» способами, играть в «пляжный» волейбол, вышибалу и многие другие игры, о которых современные дети уже не знают. Потому что время наступило такое (спасибо демократам и перестройке!), что страшно не только ребенка во дворе на пять минут оставить, страшно его руку из своей выпустить!
Так вот, мама ушла, а я увидела в конце двора девочку-ровесницу, которая стояла на незакрепленной крышке люка и осторожно качалась на ней. Я подошла и, по своей наивности или глупости, нахально заявила:
– Кто же так катается! Слезь, я сейчас тебе покажу как надо!
Девочка осторожно сошла с люка, а я встала на крышку и сильно нажала одной ногой на край. Результат не замедлил сказаться. Крышка моментально перевернулась, и я юркнула в люк! Каким чудом, какой инстинкт самосохранения вдруг все-таки проснулся во мне и где он был раньше – сказать не могу. Но в последний момент я успела выставить руки и задержала падение. В результате на поверхности земли осталась моя голова и руки, цепляющиеся за эту землю, тело уже болталось в люке, ноги висели в воздухе, не находя опоры, а крышка люка, перевернувшись, больно стукнула меня по спине и я почти перестала дышать. Прошло больше полувека, а эти ощущения я помню, как будто все было вчера.
Я здорово испугалась тогда. Кричать я не могла – дыхание сбилось.
Девчонка, которую я хотела потрясти своей смелостью (и потрясла-таки!), стояла, онемев от ужаса, и глядела на меня как на инопланетянку. Я из последних сил хваталась за землю, но она была сухая и гладко утоптанная, без растительности, и зацепиться было не за что!
– Позови кого-нибудь из взрослых! – еле прохрипела я. Девчонка вышла из ступора и огляделась по сторонам. Время было рабочее, и во дворе было пусто. Только где-то вдалеке играли в волейбол несколько подростков.
Девчонка бросилась к ним, что-то крича на бегу. Они сначала не обратили внимания на ее крики, потом оглянулись и побежали ко мне. Спасение пришло вовремя – я уже была готова лететь вниз.
Ребята схватили меня за руки, отодвинули крышку люка и вытащили наверх. Видимо от испуга, я даже не плакала. Сильной боли в спине я тогда не почувствовала. Больше мне досаждала огромная, величиной с кисть руки взрослого человека, ссадина на бедре, Она была грязная и очень щипала.
По-моему, даже не поблагодарив своих спасителей, я поплелась домой «зализывать раны» в полном смысле этого слова. И физические и душевные.
Конечно, я здорово испугалась! Это был канализационный люк, упав в который я бы уже вряд ли писала эти строки. Соседка по квартире ахнула, увидев меня в таком виде, а я, оказавшись дома, наконец, разревелась от души и какое-то время не могла ничего сказать. Тетя Женя умыла меня, чем-то обработала ссадину, и к приходу мамы я выглядела уже вполне сносно.
Мама тоже получила свою порцию адреналина. Когда она вернулась из магазина и шла к подъезду, мои спасители хором сообщили ей радостную новость:
– А Ваша Света в люк провалилась!
И видя, что мама вдруг побледнела и готова рухнуть в обморок, так же дружно добавили:
– Но мы ее вытащили, и она пошла домой!
Мама сразу передумала терять сознание и побежала домой.
Дальнейшее я уже не помню: ругали меня или нет, как долго заживала ссадина, и ходили ли мы к врачу обследовать позвоночник? Только знаю, что до недавних пор этот позвонок абсолютно не мешал мне жить, и я о нем не вспоминала.
Я всегда чувствовала рукой, что он немножко выпирает из общего строя. И этот несчастный позвонок вечно приносил мне одни неприятности. И не тем, что болел или мешал, он вел себя очень хорошо все 55 лет после травмы, да и сейчас не он является виновником болей – я же это чувствую! Но как только я появлялась у хирурга или невролога с жалобами на боли в спине, они тут же начинали пытаться вправить мне этот несчастный позвонок, без всякой тени сомнения в правоте своих действий и даже не удосужившись спросить меня, что с этим позвонком, и почему он не такой как все.
Так вот, пока я одевалась, я утвердилась в своем мнении – ребро паркинсологиня мне сломала. Это точно. Надо будет все-таки еще раз провериться на наличие (или отсутствие) остеопороза, а то что-то часто мне стали ребра ломать. Спорить с доктором я не стала – ребро заживет через три недели, а доказывать ей то-то без рентгеновского снимка бесполезно.
После этого «лечения» доктор посоветовала мне проколоть 20 уколов препарата «Нейрокс», а через месяц прийти к ней: она подумает, что делать с моей спиной. Ну, пусть думает!
В общем, я поняла, что меня считают практически здоровой, и все мои претензии не имеют под собой, по мнению доктора, никакой почвы. В результате в своем заключении она поставила мне первую стадию заболевания, хотя 4 месяца назад она в этом же кабинете поставила мне третью стадию, чем очень меня огорчила – мне бы не хотелось такого быстрого прогресса болезни. В этот раз доктор сказала, что не видит необходимости менять назначенную лекарственную терапию – ну и прекрасно! Хотя я уверена, что стадии болезни в обратную сторону не возвращаются. По моим скромным сведениям, можно какими-то средствами некоторое время держать болезнь на данном уровне, но потом она все равно будет прогрессировать. Болезнь неизлечима, и регресс невозможен, как бы нам этого не хотелось!
