Для отдыха выбрали некогда узкую, но теперь хаотично разросшуюся во все стороны лесополосу. Таня при помощи мачете расчистила небольшой участок от густого подлеска, туда закатили тачанку, а коней, чтобы их не было видно с юга, оставили стреноженными пастись с другой стороны деревьев.
– Дежурить будем по очереди, – объяснила Инга. – Нам на отдых нужно два часа, значит, дежурит сначала Таня, как самая крепкая, потом я. Каждая по часу.
– Ну вот, – Таня фыркнула.
– Ничего. Потом отдохнешь в пути. Ляжешь на сиденье, и никто тебя трогать не будет. А я хоть час посплю, пока ты будешь в дозоре.
– Да ладно, – отмахнувшись, ответила Таня. – Это я так. Чисто поныть для приличия.
Она уселась на южном краю лесополосы, воткнула в землю палочку, чтобы отмерить час по солнцу, и уставилась на линию горизонта. Она понимала, что в отсутствие дождя, когда мутанты не бродят где попало, единственную опасность могут представлять либо кочевые отряды диких, либо погоня из Крепости. Причем второе было намного более вероятным. Просидев час, и не заметив никаких изменений обстановки, Таня разбудила Ингу, улеглась под куст и сразу уснула, утомленная событиями прошедшей ночи.
К счастью, за время дежурства Инги тоже ничего не случилось. Впрочем, она понимала, что даже если их хватились сразу после побега, у них все равно есть фора больше двух часов, так как лошади преследователей, пусть и под седлами, имеют немногим большую скорость, чем у беглянок. Отряд Шамиля, если он выехал, сможет нагонять девушек лишь по несколько километров в час, тогда как отрыв составляет точно больше десяти километров. Ветра же почти не было, и тележки на кайтовой тяге пойдут медленнее лошадей. К тому же для мая преобладающий ветер как раз северо-западный в этих местах, и если подует, то преследователям придется идти галсами, очень неудобным и медленным курсом бейдевинд. Все складывалось лучше, чем могло быть.
Еще через час, дав коням полный отдых, как в кавалерийском уставе начала прошлого века, девушки пустились в путь.
– Я думаю, нам надо обогнуть Москву с запада, а потом выбраться на дорогу, которая вела в Петербург, – прикинула Дарья. – По ней ехать будет легче.
– Не думаю, – Инга покачала головой. – Пока есть возможность, пока идут относительно сухие поля, держаться от дорог лучше подальше. Конечно, сейчас мало кто разъезжает, и дорожные разбойники давно вывелись, но их одичавшие потомки все равно, скорее всего, остались в привычных им местах обитания, в многоэтажных городках вроде Твери или Солнечногорска. Там и промышляют чем придется. И мы на них запросто там можем нарваться. В поле же никого нет.
Все знали, почему дикие выбирают для жизни руины многоэтажек, а не пытаются строить деревни в поле. В многоэтажках можно расселить все племя по отдельным комнатам, и запирать их на ночь вместе с жильцами. Тогда, если кто ночью мутирует, он не будет представлять опасности для других спящих, а ночью его пристрелят, да и все дела. А хлипенькие самодельные домишки в деревне не могли гарантировать подобной безопасности. Даже в Крепости без подобных мер было не обойтись. Поэтому в «женском доме», где все спали в одном большом помещении, постоянно дежурили стрелки, а девушкам были выделены отдельные комнаты, двери в которых надлежало запирать на хитрые замки, с которыми человек справится без труда, а скудоумный мутант открыть не сумеет.
Инга сидела в задумчивости, пытаясь вспомнить все, что знала про местность, по которой предстоит ехать. Наибольшую опасность, конечно, представляли реки. Надо знать, где через них пролегают мосты, но такой информации сейчас ни у кого быть не могло, так как часть переправ давно была разрушена. С другой стороны, имея четырех коней, чтобы возить бревна, можно, при наличии времени, возвести переправу в любом месте, где нет мутантов. Беда состояла в том, что они были почти везде, где есть вода. Исключение составляли лишь водоемы, в достаточной степени удаленные от больших населенных пунктов. Так получалось потому, что в день заражения мутировала лишь примерно третья часть людей. А потому в малонаселенных областях мало было и мутантов. Во время дождей, когда они получали свободу перемещения, мутанты, конечно, мигрировали, но тоже не всюду. Так что оставалось надеяться, что река заселена ими не равномерно по всей длине, а больше там, где больше еды, к которой они неустанно стремились.
До вечера не произошло никаких происшествий. По подсчетам Инги, за световой день они отмахали около пятидесяти километров и уже полностью обогнули Москву, выйдя к ее северо-западной окраине. Но от самого города следовало держаться подальше, так что лишь иногда на востоке можно было разглядеть руины спальных районов, построенных за МКАД. Безопасности ради ближе к закату беглянки отклонились еще больше к западу, чтобы максимально отдалиться от города. Вокруг, кроме полей, лесополос и перелесков, иногда попадались совершенно пустынные руины деревень и небольших поселков. Дикие в таких местах не селились, они предпочитали выживать за счет численности, а потому сбивались в более или менее большие племена, заселявшие кварталы спальных районов.
Заночевали у насыпи старой железной дороги, укрыв тачанку в лесополосе. Всем хотелось есть, так что Таня пошла побродить с луком и вскоре принесла трех серых ворон и зайца, которых приготовили на открытом огне.
Чем больше проходило времени, тем хуже становилось Змейке. Раны у нее на ногах начали гноиться, ступни покраснели и заметно опухли. К вечеру у нее начался жар, но сделать с этим никто ничего не мог.
Но утро не принесло ничего хорошего. Едва рассвело, поднялся ветер, и не успели беглянки запрячь коней и тронуться в путь, как у западного горизонта Дарья разглядела несколько ярких пятнышек на фоне неба. Она, занимавшаяся пошивом тяговых воздушных змеев, приводивших в движение скоростные боевые тележки, сразу поняла, что это они и есть. Кайты – паруса на длинных стропах, позволявшие, при хорошем ветре, развивать скорость до шестидесяти километров в час при курсе галфвинд, давали людям Крепости весомое преимущество при выживании. Этот транспорт не требовал топлива, и хотя был сильно зависим от погодных условий и характера местности, но зато не требовал отдыха, который был необходим лошадям, и не позволял на них проехать больше восьмидесяти километров в день.
Зрелище можно было бы назвать красивым, завораживающим, если бы оно не означало погоню. Кайты вообще очень красивы, их такими специально кроили и шили, для удобства управления. Чтобы, когда воздушный змей находится высоко в небе, пилот тележки мог рефлекторно отличить переднюю кромку крыла от задней, а правую часть от левой.
– Ты была права… – произнесла Дарья, обращаясь к матери.
– Кто бы сомневался, – нахмурившись, произнесла Инга. – Наверняка Шамиль собственной персоной. Так, грузимся! Не спим!
– А смысл? – Дарья заметно упала духом. – Ветер крепчает, дует с запада. Они нас догонят в два счета.
– Чего же ты ждала? – Инга глянула на дочь с укором. – Чего ожидала, когда задумала побег. Что не погонятся? Наивно. Так что теперь надо предпринять усилия, чтобы не догнали.
