Сопровождаемый Лам Фаном, который ни единым взглядом не удостоил инспектора, полковник покинул комнату.
После того как затворилась дверь, инспектор не сдвинулся с места, он не сомневался, что шпионы полковника следят за ним через потайные «глазки».
Он неподвижно стоял целых двадцать минут. Наконец возвратился побритый, освеженный душем полковник в безупречно элегантном костюме.
Золотые настольные часы показывали пять минут седьмого.
– Поедем на виллу американца, – сказал Кхак. – Поедешь со мной, – приказал он вошедшему Лам Фану.
Все трое направились к машине инспектора. Кхак и Лам Фан сели сзади, инспектор протиснулся к рулю.
В этот час лишь кули и рыночные торговцы брели по улицам. Никто не обратил внимания на мчавшийся по пустынным улицам черный «Пежо».
Кхак спросил:
– Что нам известно про Хоума?
– Благонадежен, – ответил Лам Фан. – Занимается политическим образованием. Сторонник режима. Не имеет долгов. У нас к нему нет никаких претензий.
– Он не гомосексуалист?
– Определенно нет.
Полковник нахмурился. Первая его мысль была, что Хоум имел противоестественную связь со своим хозяином. Слуга пытался его шантажировать, и американец в приступе ярости убил Хоума. Но, выходит, все было не так просто.
– Повар?
– Он глубокий старик, последние двадцать лет не имел никакого отношения к политике. Некоторое время в период французского господства был поваром во французском посольстве. Подозревался в профранцузских симпатиях, но сейчас мы не имеем к нему никаких претензий.
Полковник почесал свой мясистый приплюснутый нос, скосил глаза на Лам Фана, который не отрываясь смотрел в затылок инспектора.
– Девчонка?
– Политикой не интересуется. Однако есть слухи, что отец занимается с нею кровосмешением. Возможно, это правда. Ее отец дегенерат.
Полковник снова погладил свой нос.
– Ну что же, простим им их слабости.
– Безусловно, – согласился Лам Фан.
Инспектор слушал их с отвращением. Не раз он подумывал о том, чтобы бросить работу в службе безопасности.
– Ну а теперь расскажи мне про американца, – сказал полковник.
– Типичный американец. Много пьет. Волочится за женщинами. Политикой не интересуется. Разведен. Ограничен в деньгах. Для удовлетворения сексуальных запросов часто посещает «Парадиз-клуб».
– Что еще?
Лам Фан пожал плечами.
– Больше ничего сообщить не могу.
– Он не гомосексуалист?
– Нет.
Полковник помрачнел.
«Тогда зачем он все-таки убил парня? – спрашивал он себя. – Должна же быть какая-то причина?»
Несколько минут, остававшихся до виллы Джеффа, они ехали молча.
Длинная улица была безлюдной. Быстро взглянув сначала налево, затем направо, полковник Кхак вылез из автомобиля и поспешно направился к дому. Инспектор и Лам Фан последовали за ним.
Инспектору понравилось, что шофер в точности выполнил его указания и не торчал на виду. Они прошли во двор и увидели шофера, который стоял, прислонившись спиной к запертой двери кухни.
Как только шофер заметил полковника, он подбежал к нему, застыл, вытянувшись в струнку, глаза его наполнились страхом.
– Был здесь кто-нибудь? – спросил инспектор.
– Девушка, – едва выдавил из себя шофер, настолько велик был его страх перед полковником. – Ее зовут Май Ланг То. Она хотела, чтобы я пропустил ее в дом. Я запер ее вместе со стариком в комнате для слуг.
– Она сказала, для чего ей надо было пройти в дом?
– Она говорила, что с ее женихом что-то случилось. Она уверена, что он в доме.
Инспектор вопросительно посмотрел на полковника.
– Прекрасно, – сказал тот. – Я поговорю с ней после. Пройдемте в дом.
Инспектор отомкнул заднюю дверь и провел их в гостиную.
Полковник и Лам Фан оглядели комнату. Лам Фан сразу же склонился над валявшимися на полу осколками стакана и начал их разглядывать.
– Видимо, в тот момент, когда он выпивал, его что-то испугало и он выронил стакан, – сказал инспектор.
Лам Фан посмотрел на него, недобрая усмешка пробежала по его лицу.
– Очевидно, – сказал он. – Было бы полезнее знать, какая причина заставила его уронить стакан.
– Это та картина, которую американец с парнем вешали на стену? – спросил полковник, указывая на картину. – Невзрачная вещица. Для чего он захотел повесить ее на стену?
– У американцев немного вкуса, – сказал Лам Фан. – Возможно, картина напомнила ему девушку, с которой он был связан.
– У него была какая-нибудь девушка? – спросил полковник инспектора.
– Не знаю, сэр, но я выясню это, – ответил инспектор.
– Обязательно. Это может быть важным.
Лам Фан двигался по комнате как кот, почуявший запах мыши.
– Здесь много пыли от штукатурки, – сказал он. – Вы обратили на это внимание, инспектор? – Он наклонился и прочертил пальцем по полу длинную линию, показывая, что пол был покрыт пылью. Он выпрямился и внимательно осмотрел картину, затем обратился к инспектору: – Пожалуйста, сделайте мне большое одолжение, выйдите из комнаты. – Его слащавый голос стал резким.
Инспектор вздрогнул. Он посмотрел на полковника, который жестом приказал ему выйти. Инспектор вышел из комнаты и притворил дверь.
– Что? – спросил полковник, глядя на Лам Фана сверкающими глазами.
Лам Фан пододвинул стул к стене, на которой висела картина, вскарабкался на стул и убрал картину.
Оба долго и с удивлением разглядывали дыру. Лам Фан прислонил картину к стене и опустил руку в отверстие. Пошарив там, он вытащил руку, пожав плечами.
– Ничего нет, – сказал он и слез со стула.
Полковник подошел к креслу и грузно опустился в него. Он вынул из кармана золотой портсигар, выбрал сигарету, зажег ее золотой, отделанной нефритом зажигалкой.
– Что там было? – спросил он.
Лам Фан улыбнулся. Улыбка вышла горькая, кривая.
– Вы ожидаете чудес, полковник. У меня есть только догадки.
– Давай догадки.
– Вы знаете, кто раньше занимал эту виллу?
– Откуда я могу знать? – начал терять терпение Кхак. – А ты?
Лам Фан наклонил голову.
– Некая дама. Ее имя Мей Чанг. В свое время она была любовницей генерала Нгуен Ван Тхо.
Полковник оцепенел, затем медленно приподнялся в кресле.
