– Пожалуйста, прошу вас! – хрипло зашептал портье. Мерзавец уже буквально трясся от ужаса и, словно загипнотизированный, следил широко раскрытыми безумными глазами за горевшей над ним медной лампой в форме слона.
– Вас интересует слон? – спросил мистер Холмс, делая вид, что изучает лампу с пытливостью коллекционера. – Мастерски сработанная вещица, просто безупречная. Судя по всему, бенаресская медь, хотя прежде мне не доводилось видеть ламп бенаресской работы с балдахином. Если задуматься, очень ловко придумано. И впрямь очень ловко. – Ему удалось придать последним словам оттенок угрозы.
Портье в ужасе соскочил с кровати и рухнул на колени перед мистером Холмсом. Припав к ногам Холмса, он принялся всхлипывать:
– Я сознаюсь. Сознаюсь. Она в лампе. Это ловушка. Дайте мне выбраться из комнаты, пока она не…
В этот момент в лампе что-то резко щелкнуло. Стоило нам поднять глаза, как в брюхе слона открылся крохотный люк и на кровать выпал маленький яркий предмет. Портье вскрикнул от ужаса. Перед нами было нечто красное и блестящее, не более шести дюймов в длину, по форме и толщине напоминающее кусок садового шланга. Вдруг оно поднялось, помахивая одним из концов в воздухе и покачиваясь из стороны в сторону.
– Что это, черт возьми? – спросил Стрикленд.
– Нечистая сила, – ответил Холмс, запуская руку в карман.
При этих словах существо перестало раскачиваться и, на мгновение застыв, принялось двигаться в нашу сторону с невиданной скоростью. И хотя ужас в глазах портье был более чем заразителен, безудержное научное любопытство побудило меня разглядеть, как перемещается это создание. В тот миг, когда верхний конец опускался на землю, нижний конец поднимался вверх и наклонялся вперед. Верхний конец вновь поднимался и сгибался в петлю, продвигаясь вперед, а нижний конец тут же следовал за ним. Существо проделывало эти движения с неожиданной скоростью и быстро приближалось к нам.
Портье в ужасе отпрянул и метнулся за мой стул. Мы со Стриклендом, хотя и не были столь же напуганы, тоже отшатнулись от приближающейся твари, смутно подозревая о той угрозе, которую она таила в себе, несмотря на скромные размеры. Только Шерлок Холмс сохранял полнейшую невозмутимость. Он тихо сидел в кресле, а когда существо вплотную приблизилось к его ногам, достал из кармана серебряную солонку и, склонившись, вытряхнул на это исчадие ада все ее содержимое. Как только соль коснулась тела красной твари, та начала извиваться и биться столь неистово, как если бы настал ее смертный час.
– Да это же пиявка! – удивленно воскликнул я.
– Но это не обычная пиявка и даже не садовая ее разновидность, – с убийственной серьезностью в голосе пояснил Холмс. – Это гигантская красная пиявка[29], обитающая в Нижних Гималаях, или Hirudenia Himalayaca Giganticus, род Haemadipsa. Возблагодарим же судьбу за то, что места обитания этой твари ограничены небольшим районом Каладхунги в Западных Гималаях. Только лишь потому, что она так редко встречается, мы не наслышаны о ее заслуженной репутации беспощадного убийцы. Вы, должно быть, знаете, что в слюне обыкновенной пиявки содержатся не только химические вещества, которые обезболивают место укуса, но и антикоагулянт гирудин, используемый в медицине в связи с его свойством препятствовать свертыванию крови. Сегодня утром в библиотеке Музея естественной истории я прочел, что гигантская красная пиявка не только значительно превосходит обыкновенную пиявку – любую из трех сотен известных науке разновидностей – по размеру, но что концентрация этих веществ в ее слюне во много тысяч раз превышает их концентрацию в слюне обыкновенной пиявки.
– Ничего удивительного, что у бедняги было такое сильное кровотечение, – проговорил я в благоговейном страхе.
– Но это еще не все, – мрачно продолжил Холмс, проглядывая свои заметки. – В слюне гигантской пиявки содержатся еще два сложных химических вещества. Одно из них вызывает аллергическую реакцию, в результате которой ткани организма начинают вырабатывать гистамин – аминосодержащее вещество, производное от гистидина, расширяющего кровеносные сосуды и поры кожи. Другое порождает обширную судорожную тахикардию, при которой сердце начинает биться с необыкновенно высокой частотой – от двухсот пятидесяти до трехсот ударов в минуту, и сердцебиение не успокаивается в течение изрядного промежутка времени. Поэтому, как только слюна попадает в кровеносную систему, мы получаем тройной эффект: бешено колотящееся сердце изо всех сил гонит разжиженную кровь из тела через расширенные поры кожи.
– Господи, – с содроганием произнес Стрикленд, – но как она его укусила?
– Она вспрыгнула к нему на шею, когда он наклонился, чтобы поправить покрывало на кровати.
– Тогда понятно, откуда у него отметины на шее.
– Именно так. У этой пиявки три челюсти с острыми зубами – они-то и оставляют характерную ранку в форме трилистника, которую я вам недавно нарисовал. Челюстями и присоской пиявка цепко ухватывается за плоть. Видимо, несчастному удалось оторвать эту тварь от шеи только после того, как он в панике выбежал в коридор. Тогда же началось кровотечение. Затем он, возможно, бросил пиявку на пол и растоптал. Хари, вы, должно быть, помните «кусок резины», который я обнаружил вчера в коридоре. Но, увы, смертоносная слюна пиявки уже попала в кровь бедняги, и с этого момента ничто не могло воспрепятствовать дальнейшему развитию событий. В крови было столько антикоагулянта, что даже когда она пролилась на пол и оставалась под воздействием воздуха не менее часа, она еще не начала подсыхать.
– Мистер Холмс, а ведь вы подметили это вчера, когда мы осмотрели комнату и спускались вниз! – воскликнул я, припоминая вчерашние события.
Но Шерлок Холмс уже взбирался на стол, предварительно подтащив его к кровати. Он дотянулся до лампы и, аккуратно взяв ее носовым платком, отстегнул от цепочки, посредством которой лампа крепилась к потолку. После этого он с легкостью спрыгнул на пол и поставил на стол слона.
– Так-так… До чего остроумно. Уникальнейшее и опаснейшее оружие, – произнес он, пристально разглядывая слона. – И при этом столь изысканное произведение искусства. Обратите внимание, как жар от лампы, расположенной вот в этой коробочке в форме балдахина…
– Она называется ховдах, сэр, – поправил его я.
– Благодарю, – отрывисто ответил он, – …как жар от лампы, встроенной в ховдах, передается к животу слона по медным проволочкам. Лампа медленно растапливает сургуч, удерживающий вот этот люк в животе слона, а через некоторое время, в зависимости от количества сургуча, люк распахивается и пиявка выпадает наружу. Прошлой ночью я проводил эксперименты с люком и обнаружил, что, коль скоро лампа зажжена, он может оставаться закрытым не дольше двух часов. Поэтому у меня были все основания полагать, что подготовка к злодеянию не начнется раньше вечера. Тем не менее, чтобы подстраховаться, я попросил вас, Стрикленд, затаиться в моей комнате до заката. Встретившись в холле с мистером Карвальо, я сообщил ему, что намереваюсь лечь пораньше, сразу после ужина. Так что у нашего друга была возможность точно рассчитать свои шаги, а я тем временем перекусил и не преминул прихватить с собой из ресторана полную солонку.
