Все это он произнес как само собой разумеющееся, так, словно иной жизни себе не представлял, а все россказни, что мужчинам нужно лишь одно — затащить женщину в постель, а потом бросить, дабы увязаться за следующей юбкой, — досужие вымыслы.
— И как? — несколько озадаченно спросила Сашка, у которой представления о сильном поле были близки к тем самым «досужим вымыслам».
— Что как?
— Не встретил до сих пор?
— Нет, — беспечно отозвался он. — Но мое сердце открыто для любви… Слушай! — Павел вдруг подскочил на ноги и, без предисловий схватив ее за руку, почти силой стянул со скамейки. — Я знаю, что тебе понравится!
— Что? — она полетела за ним по набережной, не понимая, куда они несутся с такой скоростью.
— Сейчас узнаешь и взвоешь от восторга!
* * *
— Ну, что же… — Игорь Борисович пожевал губами, продляя мучительную паузу, и наконец деловито озвучил приговор: — Сердце ваше совсем ни к черту. Хрипы такие, что у меня уши закладывает.
— Да ты мне это уже пятый год говоришь, — невесело усмехнулся Аркадий Петрович и принялся с напускным равнодушием застегивать рубашку.
Врач заметил, как не слушаются его дрожащие пальцы, и кивнул головой, словно сам себе доказывал правильность установленного диагноза:
— Нужно снять кардиограмму, сделать УЗИ сердца и провести комплексные исследования. Только после этого можно говорить серьезно. Может быть, и в самом деле…
— Что? Что может быть?! — Аркадий Петрович резко одернул рубашку и требовательно уставился на него: — Разложишь меня на клетки, чтобы понять, здоров я или болен? Я тебе и сейчас скажу: я здоров. И закроем эту неприятную тему.
Неожиданно перед глазами его поплыло. Он качнулся и плюхнулся на кровать. Серый туман превратил фигуру врача в темное облако.
— Здоров? — вкрадчиво вползло в уши. — Здоров?
— Что? — выкрикнул Аркадий Петрович и попытался встать. Но слабость приковала его к белой простыне. Он не мог бороться. — Кто ты? Кто?! Зачем ты приходишь?
— Я здесь…
— Зачем? Ответь?
— Ты знаешь, какой вопрос стоит задать. Но ты боишься ответа…
Аркадий Петрович закрыл глаза.
— Здоров… — повторил ненавистный шепот и разразился неприятным затихающим смехом.
— Аркадий! — рука доктора трясла его плечо. — Аркадий! Инна! Зови же кого-нибудь!
Он открыл глаза и покачал головой, едва выдавив из себя:
— Все в порядке. Не нужно никого звать.
— Да что случилось? — бледными губами прошелестел Игорь Борисович и затравленно моргнул.
— Что, брат эскулап, струсил? — он ему подмигнул и, приложив немалые усилия, поднялся на ноги. Его все еще качало, перед глазами плавали серые круги, словно остатки того мучительного тумана.
— Ты и сейчас не желаешь обследоваться? — врач тронул его за локоть.
Аркадий Петрович недовольно отдернул руку:
— Я же сказал, нет. Да и потом, если бы я даже захотел, у меня нет времени. Все расписано на пять лет вперед.
— Можно найти лазейку.
— Послушай, — тут он проникновенно взглянул на доктора. — Мы же с тобой уже немолодые люди. Все эти обследования, таблетки, капельницы и прочая туфта — это же мне не поможет, не так ли?
Игорь Борисович неуверенно пожал плечами.
— Да брось ты! — поморщился Аркадий Петрович. — Сколько лет мне продлят твои методы? Год-два? Организм уже отработал свое. Это как с машиной, лучше сразу новую купить, чем вместе гнить со старой на сервисе.
— Но организм у нас всего один. Тут либо в сервис, либо, извините, в последний путь. И я вам скажу, что лучше уж по сервисам таскаться, чем спокойно лежать в земле.
— Ну это кому как. Лечение — не для меня, — отрезал Аркадий Петрович.
— Это потому, что вы не видите полной картины своего заболевания. Я вам советую: хватит блефовать. Играть с инфарктом в мизер себе дороже встанет. И этот приступ очень показательный.
— Ты мне лучше вот что скажи, — Аркадий Петрович пошел было к двери, но остановился, оглянулся на растерянного врача: — Есть предзнаменования?
— Я не совсем… — тот развел руками.
— Ну, ты же понимаешь. Я говорю о предзнаменованиях, вещих снах, призраках… Ну, что там еще! — он раздраженно передернул плечами.
Его качнуло в сторону, и он с трудом сохранил равновесие. Перед глазами пронеслась легкая рябь, а к горлу подкатила тошнота.
— И все-таки я не возьму в толк…
— Ты сейчас ничего не слышал?
— Я? — врач оглянулся, словно он спросил не «не слышал», а «не видел ли».
— Вот о чем я и говорю. А ты — обследование… — Аркадий Петрович махнул рукой и направился в кабинет.
* * *
— Да ты с ума сошел! — взвизгнула Сашка.
— Идем, идем, — не обращая внимания на слабые протесты, Павел потащил ее к ступенькам, ведущим прямо к темной воде.
Они слетели вниз, и тут она наконец увидела цель их стремительного путешествия — на волнах покачивался небольшой быстроходный катер: уже не скутер, но еще и не лодка, а что-то среднее — как спортивный автомобиль, только предназначенный для бешеных гонок по реке.
— Нет, ты ненормальный. Я в него не полезу.
— Полезешь, — заверил ее Павел.
— Но он же не твой? — неуверенно спросила она и робко огляделась.
Рядом не было ни души.
— Конечно, не мой. Эта штуковина принадлежит одному очень крутому парню, который терпеть не может, когда к его игрушке подходят ближе чем на пять метров.
— Ну так и пойдем отсюда, — она застыла на последней ступеньке. — У тебя ведь нет ключа?
Павел провел рукой по гладкой корме и легко перескочил на палубу. Катер качнулся как ретивый жеребец, почуявший в седле чужака. Но Павел легонько стукнул ладонью по рулю, твердо приказав ему, действительно как живому:
— Смирно, Савраска!
И протянул Сашке руку:
— Давай же! А то хозяин увидит и начнет стрелять из своего большого пистолета. Он всегда так делает.
— Я никогда не каталась на чужих катерах… — Сашка с плохо скрываемым ужасом покосилась на ресторан на воде, находившийся совсем недалеко, буквально в трех шагах. Где как не внутри этого странного, расцвеченного огнями деревянного пароходика должен бы был находиться грозный владелец катера.
Павел усмехнулся, ловко изогнулся, схватил ее за руку и резко дернул к себе. Ей ничего не оставалось, как, тихо ойкнув напоследок, прыгнуть на палубу.
— Вот и все, — довольно констатировал ее бойкий приятель. — Он сказал, поехали и… — тут он повозился где-то под рулем, что-то щелкнуло, мотор вдруг заурчал —… и махнул рукой!
