Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
– Не мой, – быстро ответил Саша.
– Но сценарий есть, – подытожил Боголюбов, и Иванушкин промолчал.
Боголюбов, привыкший действовать методично и со слоновьим упорством, перебрал все папки до единой и, конечно, не нашел той, пропавшей из директорского кабинета, зато, ползая по полу между бумажными завалами, оказался прямо перед мусорной корзиной, стыдливо задвинутой в самый угол.
В корзине лежал привядший букет первоцветов. Этот букет стоял на столе у директрисы, когда Андрей Ильич вчера зашел в ее кабинет.
Выходит, Саша забрал его и выбросил? Интересно, зачем?..
Знаменитый писатель А. С. Сперанский жил на окраине города в старинном особнячке.
Это был именно особнячок с тремя деревянными колоннами, поддерживающими портик, закругленными ступенями широкого крыльца – по обе стороны круглые, чуть взявшиеся зеленеть кусты. На первый взгляд Боголюбов оценил дату постройки примерно началом двадцатого века. Все окрестные дома были самыми обыкновенными, деревенскими, не слишком ухоженными. За заборами брехали и звенели цепями собаки.
Андрей Ильич взошел на крыльцо и постучал в часто переплетенную раму стеклянной двери.
Довольно долго ничего не происходило, и Боголюбов решил, что писателя дома нет. Саша Иванушкин отговаривал его от неурочного визита, утверждал, будто писатель этого не любит, просто терпеть не может, и сопровождать Андрея Ильича наотрез отказался.
Он еще раз постучал, посильнее, и даже подергал хлипкую дверь.
…Должно быть, в этом городе на самом деле не происходит ничего криминального – дверца, как в сказке, сама и откроется, если на нее поднажать хорошенько. И впрямь, должно быть, хулиганствующие элементы всем скопом отбыли в Москву!.. Саша сказал, что им там веселее и простору больше.
– Что вам нужно? – так неожиданно и громко спросили из-за двери, что Боголюбов, собиравшийся уходить, вздрогнул в изумлении.
– Алексей Степанович, я на минутку! Это Андрей Ильич, новый директор музея!..
– Я вас не звал.
– Ничего страшного! – прокричал Боголюбов жизнерадостно. – Я без приглашения явился!..
За дверью подумали.
– Работать не даете, ей-богу…
И дверь распахнулась.
Почему-то Боголюбов был уверен, что писатель Сперанский встретит его в халате с кистями и персидских туфлях. Лицо, представлялось Боголюбову, непременно желтое и отечное, под глазами мешки, перегаром несет так, что рядом стоять нельзя, – по идее, писатель должен в данный момент заливать горе.
Алексей Степанович был в джинсах и футболке, довольно мрачен, но абсолютно свеж, ни перегара, ни мешков, ни даже персидских туфель.
– Проходите. Вон направо, в столовую.
– Да я ненадолго, – неизвестно зачем промямлил Андрей Ильич.
В тесной и темной передней стояли старинная вешалка с перекладиной – за перекладину предполагалось засовывать полы шуб и пальто, чтобы не торчали, – полосатая кушетка и табурет, о который Андрей Ильич немедленно споткнулся. Табурет загрохотал.
В столовой, выходившей окнами в сад, было светлее. Стены сплошь увешаны картинами, на удивление однообразными, и, пожалуй, Андрей Ильич даже узнал руку художника.
– У вас дело или просто визит вежливости? – спросил Сперанский нетерпеливо. – Если визит, прошу меня извинить, я не готов.
И оглянулся на распахнутую дверь, за которой виднелся письменный стол, заваленный какими-то бумагами. На самом деле работает, что ли?..
– Алексей Степанович, – начал Боголюбов проникновенно, – не сердитесь на меня. Я устал уже – все на меня сердятся!
Сперанский криво усмехнулся.
– Я бы хотел взглянуть на картину, которую вы в пятницу преподнесли Анне Львовне. Как мне это сделать?..
– Зачем вам?
К этому вопросу Андрей Ильич подготовился заранее:
– Я у вас человек новый. Приехал надолго и с совершенно определенной целью.
– Какой же?
Боголюбов развел руками:
– Как?.. Возглавить музей и способствовать его, так сказать, процветанию.
Сперанский кивнул, принимая его объяснение.
…Я тебе не верю, не надейся, вот что означал его кивок, но правду ты все равно не скажешь, так что сделаем вид, будто так оно и есть.
– Я раньше никогда не бывал в ваших краях, местной специфики не знаю. Анна Львовна собирала картины вашего отца, так ведь? Ценила их и восхищалась ими. А я ничего не знаю о таком художнике! Мне бы хотелось изучить, понять его творчество. Он же здесь работал, в городе?..
Сперанский оценивающе посмотрел на Боголюбова. Андрей Ильич сомневался, не переигрывает ли на манер девушки Нины или то, что он говорит, звучит убедительно, сценического опыта у него не было никакого. На всякий случай он улыбнулся Сперанскому и попросил кофе.
– Кофе я сейчас сварю, – сказал тот, – а картины отца здесь кругом. Можете пока изучить.
И показал рукой вокруг себя. Андрей Ильич кивнул с благодарностью и уставился на стену. Сперанский вышел и плотно прикрыл за собой дверь.
Боголюбов некоторое время смотрел ему вслед, потом прислушался. За толстыми стенами старого дома расслышать ничего было невозможно. Он вздохнул, повернулся к картинам и стал внимательно их рассматривать.
То, что все они написаны одной рукой, не вызывало никаких сомнений. Андрей Ильич колупнул краску и понюхал холст.
…В основном пейзажи и портреты. Портреты крестьян и крестьянок, то есть колхозников и колхозниц. Вот колхозники в поле, вот они же на току, вот на фоне красного знамени, позади трактор. Пейзажи смотреть было веселее. В основном, конечно, осень и ненастье – именно осенью и в ненастье среднерусская природа делается особенно унылой и прекрасной, милой сердцу каждого. Березка в поле, по небу плывут свинцовые тучи. Всклокоченная от дождя речка, на берегу плакучие ивы. Солнечный день, зеленые елки и разноцветный кряжистый дуб – контраст между умиранием и продолжением жизни, надо понимать. Городской пейзаж тоже был широко представлен. Собор с колокольней, ракурс такой, как будто памятник Ленину поставлен прямо перед нею – должно быть, шутка художника, столкновение идеологий, так сказать. Вот обличитель попов и борец со всяческим «опиумом для народа», а прямо за ним колоколенка – триста лет стояла и еще столько же простоит! А вон и собственный Андрея Ильича домик, а за ним сад, яблони в цвету. Здание музея, чугунные ворота в завитушках, копья решетки жарко горят под солнцем.
Боголюбов оглянулся на дверь.
…Таких картин сколько угодно именно в провинции, где жизнь нетороплива и бессуетна. Такие картины учат писать в изостудии при Доме пионеров. Они могут быть чуть лучше или чуть хуже, по мере таланта живописца, но в них нет ничего особенного, великого, гениального!.. Анна Львовна, искусствовед и тонкий ценитель, не могла этого не понимать и все-таки пришла в неописуемый восторг, когда Алешенька, писатель Сперанский, преподнес ей бородатого мужчину с косой. В чем тут дело?.. Ее и отца Сперанского что-то связывало? Некие личные мотивы, воспоминания, может, давняя любовная история? Как узнать?
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
