Огласив последнее свидетельство, американец в ожидании ответа откинулся на спинку кресла. Как пояснили Уильям Линч и Уильям Аронвальд в ходе моего интервью с ними, ни одна из сторон не рассматривала эту первую встречу в Ватикане как допрос. Он носила неофициальный характер с целью представить вниманию руководителей государственного секретариата Ватикана ряд очень серьезных заявлений.
В министерстве юстиции отдавали себе отчет, что обвинения подтверждаются главным образом показаниями двоих хотя и раскаявшихся, но закоренелых мошенников, однако обоснованность свидетельств Фолиньи и Ледля подкреплялась важными сведениями из иных источников.
Поэтому Уильям Аронвальд, через федерального прокурора южного округа Нью-Йорка, обратился к кардиналу Куку. Нью-йоркский кардинал с готовностью отозвался на просьбу полицейского, и при содействии апостолической делегации в Вашингтоне была организована эта чрезвычайная встреча с представителями американских правоохранительных органов. Цель визита американской делегации состояла не только в передаче имеющейся в ее распоряжении информации, но в конечном счете в противодействии деятельности Марцинкуса.
Подали еще кофе, но три монсеньора в задумчивости хранили молчание. В конце концов заговорил монсеньор Мартинес, юридический советник канцелярии кабинета государственного секретариата. Он заверил американцев, что они с монсеньором Раубером полностью в курсе всех дел архиепископа Бенелли и категорически отрицают, что Фолиньи передавал какие-либо свидетельства о своей деятельности в канцелярию Бенелли. Что же касается фальшивых облигаций и пробных депозитов, то в государственном секретариате об этом впервые слышат. Заняв традиционную для курии позицию, он заметил: «В намерения Ватикана не входит оказывать какое-либо содействие властям Соединенных Штатов Америки в расследовании на данном этапе, поскольку речь идет о неофициальной встрече, и наша задача в настоящее время состоит только в том, чтобы выслушать вас».
Линч и его коллеги столкнулись с типичным для Римской курии складом мышления, перед которым пасовали многие другие, более изощренные умы: никто из причастных к курии людей не должен давать никакой информации. Курия — государственная машина Ватикана — держит Римско-католическую церковь в железных тисках. Линч напомнил монсеньорам, что на момент аудиенции обнаружена всего лишь часть фальшивых облигаций на сумму четыре миллиона долларов, и продолжил: «Так как все улики неопровержимо указывают, что все ценные бумаги преступники намеревались передать в конечном счете в Ватиканский банк, а принимая во внимание тот факт, что поддельных облигаций было изготовлено на сумму в 950 миллионов долларов, я готов представить вам список этих ценных бумаг».
Но даже подобный удар лишь слегка поколебал невозмутимость Мартинеса. Линч был настойчив: «Таким образом, можно проверить документацию “Институт пер ле Опере ди Релиджионе” и установить, не были ли фальшивые государственные облигации “по небрежности” помещены на депозит в этот банк».
Но умению Мартинеса уклоняться от прямых вопросов оставалось только позавидовать: «Разумеется, лично я не имею ни малейшего понятия, были ли какие-либо из поддельных облигаций получены нашим банком. Тем не менее принять у вас список для проверки я не могу. Это входит в круг обязанностей епископа Марцинкуса. Подобные вопросы в его компетенции. Если для вас затруднительно получить аудиенцию у епископа, то, вероятно, вы могли бы переслать список официальным письмом, направив его папскому нунцию в Вашингтоне».
Очевидно, американской стороне пришла пора менять тактику.
Чиновники из США представили своим собеседникам документ, изъятый у арестованного Леопольда Ледля. На бланке красовалась ватиканская печать, а под нею было напечатано «Сакра Конгрегационе деи Релиджиози». Это было указание Ватикана на покупку фальшивых облигаций на сумму около одного миллиарда долларов, которое развеяло сомнения мафии. Монсеньоры придирчиво разглядывали документ, то поднося лист бумаги к глазам, то подставляя его к свету.
Мартинес задумчиво потирал подбородок. Американцы напряженно подались вперед. Возможно, им наконец удалось поколебать недоверчивость и бесстрастие Мартинеса:
«Такое впечатление, что бланк идентичен бланку одной из святых конгрегаций Римской курии, находящейся здесь, в Ватикане».
Воцарилось молчание, но американцы торжествовали недолго. Минуту спустя Мартинес вновь заговорил: «Но должен отметить, что хотя бланк и кажется подлинным, указанная конгрегация изменила свое название еще в 1968 году. И так как документ датирован 29 июня 1971 года, то на бланке приведено уже недействительное название. Правильно она должна называться «Сакра Конгрегационе пер и Релиджиози э ль Института Секолари».
Однако главной своей цели американские следователи достигли. Было принято решение, что на следующий день у них состоится личная встреча с епископом Марцинкусом. Само по себе уже это было выдающимся достижением, ибо Ватикан ревностно оберегает свой статус независимого и суверенного государства.
В беседе со мной кардинал Бенелли подтвердил, что до визита американских следователей он действительно получил информацию обо всей афере от Марио Фолиньи. Кардинал был уверен, что двигали Фолиньи исключительно собственные интересы и желание спасти свою шкуру, так как к тому времени мошенник уже понимал, что игра закончена. На вопрос, насколько достоверной была информация, Бенелли ограничился замечанием, что нашел ее «весьма интересной и полезной».
Утром 26 апреля 1973 года Линч, Аронвальд и два сотрудника ФБР были приглашены в личный кабинет епископа Пола Марцинкуса. Они повторили вчерашний рассказ, а Марцинкус слушал, попыхивая толстой сигарой. Первые же сказанные им слова представляют особый интерес, особенно в свете некоторых его последующих недомолвок:
— Я очень обеспокоен серьезностью ваших заявлений. Поэтому я постараюсь как можно более полно ответить на каждый ваш вопрос.
Марцинкус начал с рассказа о Микеле Синдоне.
— Мы с Микеле очень хорошие друзья и знаем друг друга уже несколько лет. Тем не менее наши совместные финансовые операции носили крайне ограниченный характер. Как вам известно, он один из самых состоятельных предпринимателей в Италии. В финансовых вопросах он идет далеко впереди своего времени.
Он еще долго превозносил достоинства и таланты Микеле Синдоны. Затем, явно путая Ватиканский банк с исповедальней, Марцинкус заметил:
— Во многих случаях я предпочту не называть имен, потому что несмотря на всю серьезность обвинений, которые выдвигает против меня Фолиньи, они настолько нелепы, что я не вижу необходимости нарушать законы о банковской тайне, чтобы защитить себя.
Хотя беседа в Ватикане минувшим днем носила неофициальный характер, встреча с Марцинкусом практически напоминал допрос. Основываясь на уликах и показаниях, которые министерство юстиции США кропотливо собирало на протяжении более чем двух лет, Линч, Аронвальд и агенты ФБР Бьямонте и Таммаро считали, что перед ними находится человек, который задумал и осуществил одну из крупнейших в мире финансовых махинаций. Если бы доказательства подтвердились, то пригороду Чикаго, Сисеро, известному на весь мир благодаря Аль Капоне, пришлось бы в будущем поделить свою дурную славу между знаменитым гангстером и Полом Марцинкусом. Но сначала нужно убить медведя, а потом уже продавать его шкуру, поэтому Уильям Линч решил слегка поддать жару:
