Ознакомительная версия. Доступно 5 страниц из 21
Вот такие дела. Кошмар, в общем. А Людка до сих пор тащится от того вечера. Собственно, ничего особенного после этого не произошло. Кроме заключительного вечера и окончания нашей любви с Людкой. Но об этом я уже дома напишу. Осенью.
15 сентября: Сегодня опять проснулся от звука папиковой электробритвы. Ну, думаю, снова будильник проспал. Потому что это у моего ненаглядного родителя манера такая: если я через 10 минут после звонка будильника не встаю, он начинает бриться не обычным станком, а электробритвой. Знает, хитрый предок, что мне звук электробритвы напоминает бормашину, и я от этого кошмара сразу же просыпаюсь, как говорится, в холодном поту, а рука — в горшке. И ничего я с этой манерой поделать не могу. Отец, все-таки, как ни крути. Хотя мамик говорит, что она в последнее время в этом сомневается.
Кстати, думаете я не пробовал папика отучить от подобных нелегитимных средств моей побудки? Пробовал, еще как. Как-то раз в субботу папик долго не вставал, потому что вернулся домой под утро после своего покера. Я, недолго думая, вытащил из своей комнаты колонки от аудиоцентра, поставил их перед дверью и врубил «Мотли Крю» на всю катушку. Папик вскочил, заорал, как резаный: «Шухер! Землетрясение! Мамик, спасай Васю и баксы!», выскочил из комнаты, но тут увидел колонки и мою довольную физиономию…
Вот так всегда! Снова конфликт отцов и детей. Я даже не успел намекнуть, что меня лучше будить именно таким образом, вместо этой чертовой электробритвы, как папик забежал в мою комнату, выдрал CD-диск из магнитофона и затоптал его ногами, как дед Мазай зайца на завтрак (мы-то теперь знаем, что дед Мазай, которого в народе давно называют дед Мастдай, вытаскивал зайцев из реки с помощью багра, так что кроме как на жаркое они больше ни на что не годились).
Обидно, честное слово. Уж лучше бы он меня съездил, как обычно, каким-нибудь журналом, типа «Плейбоя». Зачем же хорошую музыку портить? У меня теперь этот диск вместо «Мотли Крю» выдает что-то похожее на Женю Осина, измученного двухмесячным запоем. Нельзя так к музыке относиться. Какой пример он подает молодому поколению в моем лице?
Ладно, что-то я отвлекся. Короче, просыпаюсь совершенно озверевший от этой чертовой электробритвы и, не продирая глаза, ползу на кухню. Смотрю, на улице еще темно, а папик задумчиво стоит в ванной и бреет зеркало. Увидел меня, посмотрел отсутствующим взглядом и говорит: «Простите, вы не подскажете, остановка метро «Сокол» скоро будет?» Ну, думаю, допился папик до водоплавающих велосипедистов. Сейчас ему мамик задаст. И как накаркал! На звуки бритвы выползает мамик с утренним обходом кухни, увидела эту картину, только открыла рот, как вдруг папик говорит:
— Пардон, мадам, мы с вами никогда не встречались в ночном клубе «Запеканочка»?
— Я тебе сейчас устрою запеканочку, — отвечает мамик, наматывая на руку полотенце. — Я тебе сейчас и запеканочку, и по затылочку, и все волосы тебе выдеру, несмотря на то, что уже почти ничего не осталось…
Я-то знаю, чем заканчиваются подобные встречи двух близких друг другу людей, поэтому отправился в свою комнату, чтобы вернуться раунду к пятому, не раньше.
Времени, между тем, было чуть меньше шести утра. Делать нечего — ну просто абсолютно. Уроки я все сделал, точнее, не сделал, еще вчера, музыку в такую рань слушать не хотелось, завтрак ждать смысла не было, потому что пока еще мамик нежно поговорит с папиком на предмет ночной пьянки, пока его протрезвит ласковым похлопыванием по всем частям тела полотенцем… Короче говоря, плюнул я на все и отправился шляться вокруг школы. Утренние прогулки, как говорят врачи, полезны для здоровья.
Пришел, хожу, гуляю. Вдруг смотрю — неподалеку нарисовалась до боли знакомая физиономия.
— Ба! — говорю. — Это же сам Анатолий Непокоренных, знаменитый руководитель известнейшей группы «Птеродактили»!
— Здорово, Пупкиндзе, — отвечает маститый руководитель. — Ты чего приперся в такую рань?
— А ты чего?
— Что у вас, барабанщиков, за манера — отвечать вопросом на вопрос? — недовольно морщится Толян.
— А что у вас, руководителей, за манера — вопрошать вопросом в ответ на мой вопрос, обращенный к твоему вопросу? — парирую я.
— Шустрый ты стал, Васек, — говорит Толян с какой-то завистью. — Небось, скоро меня с поста руководителя свергнешь.
— Да не бойся ты, — успокаиваю его я. — Никто на твои пожухшие по осени лавры руководителя не претендует.
— Это правильно, — удовлетворенно говорит Толян. — Потому что я жесток и страшен в подавлении народных бунтов. Прям, как Иван Грозный и Петр Первый в одном лице. Расстреляю из рогатки сначала всех через одного, потом каждого оставшегося второго, после чего наберу команду профессионалов. Короче, ты чего так рано заявился?
— Дома конфликт у олдов небольшой случился, — нехотя говорю я. — А под звуки разбиваемых тарелок спится как-то не очень. Плохие сны снятся. А ты чего в такую рань?
— Дело у меня, — отвечает Толян и сморщивает невероятно таинственную физиономию. — Хочется геройской славы.
— Это в каком смысле?
— В прямом. Ты что, не знаешь про все эти взрывы в Москве?
— Ну, знаю. А что?
— Думаешь, что нашей школе ничего не грозит?
— Может и грозит, — соглашаюсь я. — Хорошо бы, конечно, чтобы она нафик взорвалась, но чтобы людей там никого не было. Еще хорошо бы туда дневник успеть подложить. Вот тогда лафа будет.
— Странный ты парень, Пупкидзе, — говорит Толян и смотрит на меня как-то нехорошо. — Тебе толкуют о том, что можно реально прославиться, а ты все несешь какую-то чушь, как малолеток: школа взорвется, дневник сгорит… Тьфу!
— Ну а ты что предлагаешь? — не выдерживаю я. — Объясни толком.
— У нас наверняка в подвале заложена бомба, — шепотом говорит Толян. — Я вчера видел две подозрительные личности, которые крутились вокруг подвала. Они еще внутрь заходили…
— Да брось ты, — говорю. — У нас же подвал опечатан.
— Ага, опечатан… Они эту бумажку сняли, зашли внутрь с каким-то ящиком, а потом бумажку обратно тем же клеящим карандашом и приклеили. Ты же знаешь эти карандаши западные. Ими что клей, что не клей — результат один.
— Помню, — отвечаю. — «Glue pen» называется. Чистый глюпень, это ты прав. Я им один раз дневник разорванный склеивал. Дня два. Четыре карандаша извел, а как папик его в руки взял, он сразу и развалился, как игра у Спартака во втором тайме.
Ознакомительная версия. Доступно 5 страниц из 21
