Да нет, глупо беспокоиться об этом, ведь они едва знакомы, и, как бы Лиззи ни желала влюбиться, не станет она вешаться на незнакомого человека только потому, что он оказался первым, с кем она спала после смерти мужа. К тому же характер Энди еще сомнительнее, чем его умение обращаться с женщинами.
– Так удобнее? – спросил Оливер, когда она переменила позу.
– Да, нормально, – рассеянно отозвалась Рианон.
Мысли ее уже вернулись к гибели зебры. Она задавалась вопросом: что испытал жеребенок, когда на него бросился лев? Конечно, вера в спасение очень помогает, но если гибель неизбежна? Она содрогнулась. Подумалось, что самая страшная из всех смертей – это смерть от зубов хищника.
И совершенно неожиданно для себя Рианон рассмеялась, когда Хью сострил, как всегда не к месту:
– Энди, так что там у нас на ужин?
За окном царила темнота, но темнота, полная жизни. Пронзительно звенели насекомые, издалека доносился фальцет гиен, издавали рулады лягушки, мычали буйволы, рычали и мяукали дикие коты-убийцы, тихо скулили летучие мыши. Природа находилась в непрестанном движении, и сквозь кисею на окнах в комнату проникали запахи экзотического леса.
Оливер перевернулся на спину, продолжая сжимать упругие груди Рианон.
– Я люблю тебя, – прошептал он.
Она смотрела на него сверху, улыбаясь. Ее чувственные губы блестели в полумраке, медно-рыжая грива рассыпалась по плечам. Его тело лежало под ней, такое массивное, твердое, исполненное страсти, которая вот-вот вырвется. Его большие пальцы ласкали ее соски, передавая ей волны желания.
Неожиданно кто-то громко постучал в дверь. Лицо Оливера напряглось, а в глазах Рианон отразилась досада.
– Оливер, старик, ты здесь? – раздался голос Дуга. – Тебя к телефону.
– Нет! – простонала Рианон.
– Скажи, что я перезвоню, – крикнул Оливер, притягивая к себе попытавшуюся было отстраниться женщину.
– Там говорят, это срочно, – не унимался Дуг.
– Я перезвоню, – повторил Оливер и вошел в Рианон. Ее груди дрогнули.
– А что сказать, если… – начал Дуг.
– Не время для разговоров, Дуг, – задыхаясь, оборвала его Рианон.
Оливер улыбнулся было, но вдруг лицо его исказилось.
– Господи Иисусе, – выдохнул он. – Рианон, что ты делаешь?
Он извивался под ней как безумный.
– Пусть, – прошептала она. – Пусть будет все.
– Да! – завопил он, выгибая спину и чувствуя, как извергается сперма. – Продолжай, – стонал он, а она все так же изо всех сил стискивала его руками и бедрами. – Да, да!
Наконец, почувствовав, что его мускулы стали расслабляться, она отпустила его и взглянула сверху на искаженное, измученное лицо. Ей казалось, что любовь согревает каждую клеточку ее тела.
– Я люблю тебя, – прошептал Оливер, содрогаясь в последних спазмах отступающего оргазма.
– Правда?
Рианон улыбнулась. Он улыбнулся в ответ, взъерошил ее волосы и погладил по щеке.
– Конечно. А ты не кончила…
– Я хотела видеть тебя.
Он тихо засмеялся, взял ее руку и положил себе в рот ее пальцы.
– Теперь я буду на тебя смотреть, – сказал он.
– Может, пойдешь спросишь, кто тебе звонил? – предложила она.
Оливер мягко снял ее с себя и перевернул на спину.
– Ты для меня сейчас важнее.
– Но Дуг сказал, там что-то срочное…
– Ш-ш-ш… – Он закрыл ей рот поцелуем. – Даже самое неотложное дело может подождать.
* * *
Рэнди Тикстон остановилась в отеле “Карлтон” в центре Йоханнесбурга. Она поговорила по телефону с Тео Строссеном и теперь ждала новых инструкций, которые он должен был переслать ей по факсу. Факс стоял перед ней на столе. До сих пор ей было нетрудно выполнять свою задачу. Эдвардс оказалась вполне доступным для наблюдения объектом, и необходимые Строссену фотографии уже отправились в Нью-Йорк. Рэнди удалось без особых сложностей сделать снимки Эдвардс и Магира у бассейна, хотя ей еще предстояло выяснить, нуждается ли Строссен в материалах такого рода.
Когда факс наконец пришел, она сидела в кресле и изучала карту Кейптауна, так как уже знала, что именно в этот город ей предстояло отправиться. Вынув единственную страничку, она пробежала текст глазами, после чего перешла к внимательному его изучению. Распоряжения Строссена слегка озадачили ее. Но что ж, если Строссену нужно именно это, Рэнди выполнит его поручение. Ломать голову над вопросом, зачем нанимателю это понадобилось, значит попусту терять время.
– Ты спишь? – прошептала Лиззи в темноту. Энди повернулся и чмокнул ее в нос.
– Нет.
– Который час?
Он поднял руку и вгляделся в циферблат часов; бледный свет луны едва проникал в комнату сквозь жалюзи.
– Почти половина четвертого.
Лиззи сонно улыбнулась и прижалась к Энди, прислушиваясь к доносившимся снаружи звукам.
– Ты что, совсем не спал?
– Да.
– А о чем ты думал?
– Мало ли о чем. – Он улыбнулся, потому что у Лиззи заурчало в животе. – Это от голода. Вот что значит пропустить ужин.
– А ты хочешь есть? – спросила она.
– Да, пожалуй.
– Тогда, может, совершим набег на кухню?
Он рассмеялся, перевернулся на спину, помог ей забраться на него сверху и крепко обнял.
– По-моему, мысль совсем недурна, – сказал он.
Тем не менее ни один из них не сделал попытки встать; Лиззи только еще крепче прижалась к Энди. Ее щека лежала на его груди, такой широкой, надежной. У нее даже запершило в горле, и неудивительно – ведь к ней вернулось давно позабытое ощущение счастья, счастья женщины, которую обнимают сильные руки мужчины.
За окном раздался какой-то безумный вопль, заглушивший на мгновение все остальные звуки.
– Бабуины, – коротко пояснил Энди.
Оба помолчали, а потом вдруг расхохотались, поменялись местами, ноги их переплелись, он принялся гладить ее, а она – его… Резкие черты загорелого, обветренного лица Энди казались удивительно мягкими в предрассветных сумерках. По его глазам невозможно было бы догадаться, что он провел бессонную ночь.
Лиззи захотелось рассказать ему про Ричарда, но она подумала, что с первых ее слов он, разумеется, поймет, что она до сих пор любит покойного мужа, и увидит в этом угрозу их отношениям. Однако, взглянув в темно-синие глаза Энди, она успокоилась, поцеловала его ладонь и прижала ее к щеке.
