Шейла была близка к истерике. Большего напряжения она уже не выдержит. Как и прежде, ее поддерживало только одно – жажда выжить.
Она оглядела небольшое, покрытое низким кустарником плато, где они остановились. Все всадники спешились, чтобы дать лошадям немного передохнуть. У Шейлы задергались уголки рта, она судорожно ловила губами воздух. Нет, не потому они устроили привал, что она уже не могла сделать ни шагу, а лишь из-за того, что их лошади нуждались в отдыхе!
Шейла перевела взгляд на цепь горных вершин на горизонте. Слепящее солнце сияло над ними, оставляя в тени их крутые склоны, отчего они казались совсем темными и мрачными. Ей казалось, что горы стали ближе, чем раньше. Или это только плод ее воспаленного воображения?
Она вспомнила, что дорога все время шла на подъем. Разреженный воздух, догадалась Шейла, вот почему ей так трудно дышать. Но она была слишком измучена, чтобы ее могло утешить такое объяснение.
Она опустила голову и закрыла глаза. У нее не было сил даже думать. Казалось, все ее силы уходили на то, чтобы просто дышать. Она сидела в полной прострации, прислушиваясь к ударам своего сердца.
Никакие другие звуки не проникали в ее сознание – ни бормотание на незнакомом для нее языке, ни шум, производимый лошадьми, когда они топали копытами и хвостом отмахивались от мух… – ничего, кроме биения собственного сердца, подсказывающего ей, что она еще жива.
6
Скрип кожаного седла и бряцание шпор вывели Шейлу из забытья. С трудом подняв голову, она увидела уставившиеся на нее гипнотические черные глаза – их обладатель рассматривал ее, сидя верхом.
Короткий привал закончился. Отряд уже оседлал лошадей и был готов тронуться в путь. Шейла внимательно смотрела на суровое точеное лицо темноглазого всадника, ее новоявленного мучителя.
Извлекая из глубины своих жизненных запасов силы для нового испытания, Шейла поднялась и нетвердо встала на ноги. Узел слегка ослаб, и веревка свободно обвивалась вокруг талии. Она ждала, что узел затянется и лошадь тронется с места, натягивая веревку, привязанную к луке седла.
Но вместо этого рука в перчатке ухватила смотанный кольцом конец веревки, лежащей у него на коленях. Всадник умело взмахнул рукой, и веревка, которой была перехвачена ее талия, соскользнула к ее ногам. Он направил к ней лошадь. Шейла пыталась понять, что происходит, но это потребовало от нее слишком больших усилий.
Он перегнулся через седло и подхватил ее своей сильной рукой, словно она была невесома, как перышко.
Когда он посадил ее к себе на колени, ей вспомнились отвратительные и унизительные прикосновения Хуана – негодяя, который убил Брэда. Ее ослабевшие мускулы вряд ли смогут второй раз отразить нападение.
Все же Шейла попыталась защитить себя.
– Нет, не надо, пожалуйста. – Эти слова вырвались из ее пересохшего горла, когда она почувствовала силу его рук. Но всплеск энергии быстро иссяк, и она бессильно покорилась его властным движениям. – Пожалуйста, – беспомощным шепотом просила Шейла, – не надо снова…
Уже не держа ее, а только чуть-чуть поддерживая рукой, он, не слушая ее лепета, стал сворачивать веревку. Когда веревка опять была привязана к седлу, он усадил Шейлу поудобнее и пустил лошадь шагом. Остальные всадники последовали за ними. В таком положении Шейле не надо было напрягать все силы, чтобы удержаться в седле. Его руки и грудь надежно защищали ее.
Она разглядывала его лицо сквозь полуприкрытые ресницы. Давно не бритая темная борода подчеркивала резкие линии подбородка, тонкие губы придавали его лицу суровое и безжалостное выражение. От углов рта пролегли глубокие морщины. Тонко вылепленный нос, высокие скулы и чуть впалые щеки свидетельствовали о породе. В опушенных густыми ресницами черных живых глазах таилась настороженность и еще нечто такое, что не позволяло проникнуть в мир его мыслей и чувств. Широкие, красиво изогнутые брови были едва видны из-под полей пыльной шляпы.
Один раз увидев это лицо, его уже было невозможно забыть; резко вылепленное, мужественно-агрессивное, оно притягивало к себе. Присутствие этого человека тут же давало о себе знать, даже если он не произносил при этом ни слова. Не случайно Шейла мгновенно выделила его из толпы при первой встрече.
Надменный и невозмутимый, он вызывал страх. Но, как ни странно, рядом с ним Шейла чувствовала себя в безопасности. Ее волновал исходивший от него острый мужской запах. Ей вовсе не хотелось сопротивляться. Близость этого человека успокаивала ее. Ее веки дрогнули и закрылись.
Вдруг что-то коснулось ее щеки. Низкий голос приятного бархатного тембра с легкой хрипотцой говорил какие-то слова на незнакомом языке с повелительной интонацией. Она силилась открыть глаза, но дремотная дымка вновь затуманила ее сознание. Она опиралась на что-то жесткое, твердое. Или на кого-то?..
Наконец ее взор сконцентрировался на руке в перчатке, которая только что коснулась ее щеки. И она мгновенно вспомнила все, что произошло с ней, но одновременно почувствовала, что лишается поддержки. Ее расслабленные за время сна мышцы плохо повиновались ей, и она с трудом сохранила равновесие, когда всадник спрыгнул с седла и повернулся к ней, помогая сойти на землю.
У Шейлы от слабости дрожали колени, но ей помогали его сильные руки, поддерживавшие за талию до тех пор, пока она не встала твердо на ноги. Он тут же отпустил ее и принялся расседлывать лошадь. Шейла оглянулась по сторонам.
Золотистые сумерки сменились фиолетовым полумраком. Холодок пробирал до костей. Судя по всему, они остановились здесь на ночевку. Они находились в лощине, как будто самой природой предназначенной для отдыха. В высокой густой траве чуть слышно журчал ручей. Лошадь уже была привязана к толстому суку, и с нее сняли седло.
Журчание ручья как магнитом притягивало Шейлу. От жажды у нее горело во рту и в горле. Она прислушалась и пошла на звук воды.
Перед самым ее лицом вдруг возникла фляга. Шейла уже протянула к ней связанные руки, как вдруг узнала перчатку своего похитителя. Она медленно подняла глаза и посмотрела на его угрюмое лицо.
Ей нестерпимо хотелось пить, но она не могла заставить себя напиться из этой фляги. Она опустила руки и дерзко посмотрела на него, хорошо осознавая, что от этого бунта пострадает она одна.
Он недоуменно приподнял бровь, разрешая ей еще немного подумать, после чего убрал флягу. Сходя с ума от жажды, она отвернулась и встретила взгляд задумчивых голубых глаз американца. Она сделала несколько нетвердых шагов в сторону, прочь от всех, но была остановлена властной испанской командой. Этот голос она уже хорошо знала.
– Я слишком устала, чтобы думать о побеге. Я просто хочу спокойно посидеть. – Голос ее звучал невнятно и хрипло, она сама с трудом узнавала его.
Очевидно, ее поняли – слабый голос и подгибающиеся ноги были красноречивее всяких слов. Никто не сделал попытки остановить ее, когда она, спотыкаясь, направилась вперед.
