В пабе не было ни единой живой души, кроме владельца и обслуживающего персонала, поэтому Сиксмит сказал:
– Мы решили обосноваться здесь, в вашем пабе. – С этими словами он выхватил из кармана полицейский жетон и сунул его Джетро чуть ли не под нос.
– И какое же дело вы расследуете? – спросил Джетро, хотя прекрасно знал, что лондонцы ищут Оливию.
– Послушайте, мистер Уайли, – сказал Джо, – нам даны инструкции сохранить по возможности причину нашего пребывания здесь в тайне. Наш шеф в настоящий момент отправился на прогулку по деревне. Когда вернется, спросите у него. У нас же с Дженни сейчас множество дел: нужно перетащить наверх оборудование и подключить его, поэтому нам понадобится ваша помощь.
Это было все, что сказал лондонец, но Джетро его слова взволновали. В нем снова пробудился инстинкт сыщика, и он едва не забыл, что помогать лондонским детективам в поимке Оливии в его планы вовсе не входило. Это не входило в планы ни одного из жителей деревни, но они молчали, поскольку считали, что здесь и говорить-то не о чем.
Противоречивая натура Джетро взыграла. Он уже ощущал себя своего рода двойным агентом, который вступает в игру с силами правопорядка, чтобы разрушить их козни и спасти Оливию от ареста. В следующее мгновение, однако, Джетро напрочь забыл обо всех на свете играх с законом: с болью в сердце он вдруг осознал, что ему вряд ли придется когда-нибудь увидеть Оливию или хотя бы получить от нее весточку.
Хэрри Грейвс-Джонс прогуливался по деревне и здоровался с жителями, которые сразу уяснили себе, что этот мужчина – один из новых постояльцев Джетро.
Осмотревшись, Хэрри пришел к выводу, что в здешних видах куда больше романтики, нежели во всех картинках с изображениями английской глубинки, которые наклеивают на коробки шоколадных конфет. Это местечко было красиво по-настоящему и не соответствовало сложившемуся в сознании горожан стереотипу. Жизнь здесь на первый взгляд и впрямь была идиллической, но темп ее по сравнению с ритмами города казался чрезвычайно замедленным. Хэрри неторопливо продефилировал мимо старинного здания школы, с удовлетворением отметив, что она все еще функционировала, хотя и была закрыта на летние каникулы.
На боковой улице он наткнулся на лавку мясника и ухмыльнулся при виде ее владельца, на голове которого красовалась широкополая соломенная шляпа, доставшаяся, по-видимому, ему по наследству. Через улицу находилась лавка зеленщика, в которой торговали овощами и зеленью, выращенными на здешних огородах.
Вернувшись в центр, Хэрри встретил несколько жителей с корзинками, с какими обычно ходят на рынок. Его внимание привлекли совсем еще крохотные ребятишки, без взрослых направлявшиеся по своим делам. В городе подобное положение вещей было бы недопустимым, но здесь воспринималось как нечто само собой разумеющееся. Потом Хэрри устремил взгляд на высокую стройную женщину с иссиня-черными волосами, перевязанными черной шифоновой лентой. Бант на ее затылке подпрыгивал вверх-вниз с каждым ее шагом. Дама была одета в белое платье из хлопка, и ее фигура весьма соблазнительно обрисовывалась под тонкой материей. Женщина была исполнена чувственности и страстности до такой степени, что это бросалось в глаза. Уж если Оливия и обратилась к кому за помощью, подумал старший следователь, то скорее всего к такой вот леди, столь же страстной и чувственной, как и она сама.
Хэрри полюбовался сексапильной незнакомкой с миндалевидными черными глазами и улыбнулся. Проследовав к пруду, он уселся на старенькую скамеечку, вытянул ноги и, нежась в лучах солнца, погрузился в размышления об Оливии. Нет, в самом деле, кто мог прийти ей на помощь в этом местечке? Разумеется, человек или люди, достаточно ей преданные, те, кто не побоится, что их обвинят в пособничестве преступнице.
Поднявшись, Хэрри двинулся в тот конец деревни, откуда начиналась злополучная дорога, на которой был обнаружен брошенный автомобиль. Женщина в белом платье взглянула на него в упор, и тут он узнал ее: это была знаменитая феминистка и писательница, чьи фотографии частенько появлялись на обложках журналов, в которых она публиковала свои статьи и эссе, направленные против мужского шовинизма и прославлявшие свободную чувственную любовь и радости жизни.
Хэрри снова улыбнулся, еще шире прежнего, и попытался вспомнить, как ее зовут, но безуспешно. На ум пришло недавнее телевизионное шоу, где эта женщина излагала свои теории и отвечала на вопросы телезрительниц. Помнится, Хэрри тогда еще охарактеризовал ее мысленно как шарлатанку, но чрезвычайно умную и привлекательную. По мнению Хэрри, она относилась к тому поколению женщин, которые унаследовали права, добытые усилиями феминисток семидесятых, и теперь просто не знали, что, собственно, с этими правами делать. И все же женщина понравилась Хэрри, он даже решил познакомиться с ней поближе: во-первых, с ней наверняка было приятно поболтать, ну а во-вторых, она как раз относилась к тому типу женщин, которые могли протянуть руку помощи Оливии.
Остановившись рядом с ней, Хэрри сказал:
– Доброе утро.
– Привет, – ответила Маргарет и широко улыбнулась.
– Не желаете ли выпить со мной кофе в чайной мисс Марбл? – предложил детектив.
– У нее подают отличные ячменные лепешки, и я, когда бываю в деревне, обыкновенно захожу к ней около одиннадцати, но только после того, как покормлю уток. Что же до вашего предложения, то я склоняюсь к тому, чтобы его принять, но не раньше, чем узнаю, кто вы, собственно, такой. – Сказав это, Маргарет направилась к пруду.
Хэрри последовал за ней.
Вынимая из висевшей у нее на руке корзинки кусочки хлеба и крошки засохшего пирожного, Маргарет задумчиво бросала их в воду. Хэрри тоже сунул руку в ее корзинку и подцепил целую пригоршню крошек.
– Не возражаете? – спросил он, прежде чем швырнуть хлеб в воду. – Меня зовут Хэрри. Я остановился в «Фоксе» и пробуду в деревне несколько дней.
– Кембридж, – произнесла Маргарет.
– Совершенно справедливо. Как вы догадались?
– Небольшой лингвистический анализ, плюс галстук, который носят выпускники этого заведения, – ответила она и рассмеялась.
– Это не мой, а моего покойного дяди. Но в остальном вы правы: я действительно окончил Кембридж.
– Кстати, я тоже. Приятно встретить выпускника своей «альма-матер». По этой причине я принимаю ваше приглашение. Меня зовут Маргарет Чен.
«Чрезвычайно привлекательный мужчина, – подумала она. – И не только физически. Он отлично держится, и у него есть вкус».
На Хэрри была голубая рубашка, «кембриджский» галстук, твидовый пиджак от «Хэрриса» и светло-серые фланелевые брюки с манжетами.
Присмотревшись к новому знакомому внимательнее, Маргарет пришла к выводу, что у него еще и море обаяния и человек он, похоже, весьма неординарный.
Утки подплыли к самой кромке пруда, и Маргарет, прервав размышления, принялась их кормить. Ее примеру последовал Хэрри, и скоро они с Маргарет, наблюдая за забавными движениями и ужимками пернатых, смеялись чуть ли не в унисон, будто были знакомы уже тысячу лет.
