– Фрида, просто объедение, – похвалил он.
– Гидеон, тебе нравится моя стряпня, но насколько нравится моя дочь? Вот что меня беспокоит. То, что невинная девушка сошлась с таким обаятельным, красивым мужчиной, беспокоит меня еще больше. Может, я и неплохая кухарка, но не шеф-повар класса люкс, к тому же, судя по твоей внешности и манерам, это непривычная тебе национальная еда. Ты ведь не соблазнишь такую девушку, как Дендре, правда? – просительным тоном сказала женщина.
Это проявление вашей материнской заботы, Фрида. Мне не хватало этого всю жизнь. Не стану вам лгать. Раз вы так откровенны со мной, я отвечу тем же. Да, я соблазнил вашу дочь, после обеда намерен увезти ее к себе и соблазнить снова. Надеюсь, она будет соблазнять меня до конца жизни. Мы полюбили друг друга. Обменялись несколькими взглядами и поняли это. Фрида, я хочу жениться на Дендре и почту за честь состоять в родстве с вами, Гершелем и Орландо.
У Фриды закружилась голова. Она побледнела, вскинула руки, чтобы не упасть. Гидеон подошел и поддержал ее. Стал утешать.
– Гидеон, Дендре еще ребенок, – прошептала она.
– Нет-нет, Фрида. Она вполне женщина – сердечная, нежная, добрая, беззлобная. Совсем как ее мать! Мы любим друг друга, Фрида, и будем пробиваться в жизнь вместе. Порадуйтесь за нас, пойдите нам навстречу. Даю слово, что не пожалеете. Может быть, я не тот муж, какого вы пожелаете, но она выбрала меня.
Гидеон всю жизнь был способен заставлять людей питать erq эго, его либидо, его искусство. Доброта, великодушие, обаяние так же интригующи, как надменность, и все эти достоинства в конце концов покорили семью Московиц.
Он увез Дендре от них в тот единственный раз, когда приезжал в Бруклин, оставив семью оправляться от своего визита и от того, что они отдали Дендре незнакомцу. Все произошло слишком быстро, никто не успел опомниться. Гершель расплакался, когда целовал дочь на прощание.
Распаковывая немногочисленные вещи, привезенные в ее новый дом, Дендре вспомнила слова, которые Гидеон сказал ее отцу: «Гершель, я понимаю, вам тяжело, но имейте в виду, я не похищаю у вас дочь. Наши двери для вас будут открыты всегда, наши сердца и души тоже. Я породнился с вами, Фридой, Орландо, так же как с Дендре».
Гидеон не мог сказать ничего более теплого, более великодушного. Это облегчило потрясение. Семья была ему благодарна.
Когда они лежали, обнявшись, в постели, Дендре проговорила:
– Ты замечательно вел себя с моими родителями и братом.
– Это было легко, потому что они мне очень понравились. Ты рада быть в своем новом доме со мной? – спросил он, лаская ее груди и целуя живот.
– Счастлива, – засмеялась она, ложась на Гидеона и целуя его.
Дендре понимала, что не следует задавать вопросы о его семье. Однажды она попыталась, и Гидеон ясно дал понять, что не хочет говорить об этом. Он только сообщил, что его воспитала тетя.
Тетя Марта оставалась загадкой для Дендре. Гидеон говорил о ней редко. Когда попыталась его расспросить, Гидеон вежливо, но твердо отказался развивать эту тему.
На десятый день после знакомства они сочетались браком. За эти десять дней определился образ их жизни. Дендре начала узнавать Гидеона таким, как он описал ей себя. Он действительно был великодушным тираном, но определенно любил ее, а это было главным.
«а Как ни тяжела была у них жизнь, Дендре очень нравилось быть женой бедного художника. Она продолжала учиться в колледже, но в вечернюю школу искусств ходить перестала и поступила работать официанткой в одну из кофеен Гринич-Виллидж. Каждую неделю они подсчитывали деньги, откладывали необходимую сумму на хозяйство. Остальное шло на материалы для живописи.
Они были бедны, но счастливы. Их любовь друг к другу, его работа компенсировали отсутствие горячей воды и отопления в мастерской. Их жизнью управляли работа Гидеона, его либидо, его мечты, его желания – и Дендре была вполне этим довольна. Муж был всем, чего она только хотела. Гидеон вдохновенно творил, все, казалось, работало на него, и он не скупился на похвалы жене в темноте ночи, когда они занимались любовью.
Дендре избавляла его от повседневных дел: хождение по магазинам, стряпня, уборка, оплата счетов, – все это взяла на себя она, чтобы он мог писать. Питались молодые снедью, которую присылала Фрида. Дендре ездила за едой в Бруклин каждую неделю. Иногда Фрида сама привозила эти пакеты в мастерскую. Визиты были редкими, потому что бедность, в которой жили ее дочь и зять, очень ее расстраивала. Несколько вещей, которые Фрида пыталась им дать, чтобы придать уют их уголку, были вежливо отвергнуты, и она поняла, что предлагать им ничего не нужно. Они не хотели лишних вещей в своей жизни. Со временем Фрида научилась ценить эти жертвы. Дендре и Гидеон жили так, как диктовал он. Зарплата Дендре, чеки на небольшие суммы от тети Mapты и редкие доходы от продажи картин помогали им держаться.
Примерно раз в месяц родители Дендре приезжали в воскресенье утром, и Гидеон решал, какую выставку посмотреть в одном из музеев. Они ехали автобусом к музею, смотрели картины, потом гуляли по улицам Верхнего Ист-Сайда, разглядывая витрины закрытых картинных галерей. День обычно завершали громадными бифштексами с жареным картофелем в ресторанчике на Лексингтон-авеню. Всякий раз они говорили о том, что надо бы пойти в другой ресторан, но дальше разговоров дело не шло. Плативший за еду Гершель был человеком привычки.
Гидеону нравилось, когда приезжали тесть и теща. Он очень любил Гершеля и Фриду, а они, очарованные им и его верой в свою работу, поддерживали зятя, как только могли.
Появляясь в мастерской, Гершель первым делом спрашивал: «Ну как, Дендре? Ты все еще счастлива с гением, за которого вышла замуж?» – и делал вид, что пытается ударить Гидеона по подбородку. Молодой человек неизменно уворачивался, и они приветственно обнимались.
«Да, папа», – отвечала она и подходила поцеловать и обнять его.
Затем Гершель всякий раз говорил: «Гидеон, давай показывай», – и художник демонстрировал тестю свою последнюю работу.
Однажды после визита родственников жены, лежа в постели с Дендре и слушая урчание наполненного ими холодильника, Гидеон оглядывал мастерскую. Тесть и теща согласились принимать его жизнь такой, какую он хотел вести, и благословили на это дочь. Он и жена оказали ему большую поддержку тем, что не пытались нарушить его свободу, сосредоточенность на работе. Дендре никогда ничего не требовала. Она подчинялась основным правилам, которые он установил до того, как они поженились, давала ему чувство защищенности, обожания, о котором он всегда мечтал и которому теперь радовался. Имея все это, он был счастливейшим из людей. Подумав обо всем этом, Гидеон сказал:
– Знаешь, Дендре, у нас отличная семья не только потому, что мы любим друг друга, но и оттого, что мы очень разные и уважаем эти различия. Мы обогащаем жизнь друг друга.
– Похоже, ты хочешь, чтобы так было всегда?
– Хочу. Так и будет, – ответил он.
