Он так ничего и не понял. Стоял и смотрел, как уходит девочка-сфинкс, мастерица загадывать загадки.
Алиса боролась со слезами до последнего – нужно было уйти красиво, с достоинством, чтобы этот негодяй ни о чем не догадался. Она дала себе волю только минут через десять: рухнула в колючую луговую траву, завыла в голос.
Взросление давалось нелегко. Взросление перекраивало душу, дробило кости, не позволяло вздохнуть полной грудью. Когда кончились слезы и голос охрип от крика, она переродилась – сбросила старую кожу, приняла условия другого мира. Теперь она стала его частью. Теперь она заставит остальных с собой считаться…
…– Красотуля, что так долго? – нетерпеливо спросила Зинон. Земля вокруг «жигуленка» была усыпана окурками. – Он согласился?
– Он согласится. Дай мне сигарету.
Ее самая первая в жизни сигарета была горькой, как полынь, но Алиса докурила ее до конца, даже ни разу не закашлявшись. Она теперь – совсем другой человек. А через неделю они с Зинон станут богаче на двадцать тысяч долларов…
– …И теперь у меня только два выхода: либо отдать этой сучке деньги, либо послать ее ко всем чертям и загреметь на нары. Вот так. – Клим опрокинул в себя коньяк, страдальчески посмотрел на друга Виктора. С Виктором они уже полночи сидели в клубе, держали военный совет.
– Ну, предположим, на нары ты не загремишь. – Друг успокаивающе похлопал его по плечу. – Твои родители этого не допустят.
– Какие родители?! – взвился Клим. – Если родители об этом узнают, мне конец!
– И что ты намерен предпринять?
– Намерен выкручиваться самостоятельно.
– У тебя есть такие деньги?
– Есть. Не зря, оказывается, отец с первого курса заставлял меня горбатиться на ниве банковского дела. Скопил за пять лет кое-что на черный день, будь он неладен. Вот сука, а?! Ну кто же мог подумать, что эта серая мышка окажется пираньей?!
– Ты знаешь, Клим, мне в это как-то до сих пор не верится. – Виктор покачал головой.
– Во что тебе не верится? В то, что она была мышью, или в то, что превратилась в пиранью?
– Да не производит она впечатление прожженной стервы. Вспомни, как она в бассейне тонула.
– Просто хорошо маскировалась. А бассейн? Может, она и в самом деле плавать не умеет? Эх… – Клим сжал виски руками. – Какого хрена я полез ее спасать?! Сейчас бы не было никаких проблем.
– А у меня другой вопрос, – усмехнулся Виктор. – Какого хрена ты потащил ее в койку, если она серая мышь?
– Ну… – Клим задумался. – Во-первых, я был пьян, а во-вторых, никакая она не мышь.
– Конечно, она пиранья.
– Она – оборотень! В постели она, знаешь, какая была?! Я даже подумывал ее в штатные любовницы записать, а она мне такую свинью подложила!
– Что-то я тебя не пойму, то она у тебя мышь, то пиранья. То девственница, то вакханка. Определись, друг.
– А она все это вместе, – простонал Клим, – да еще и сука в придачу…
– В общем, уникальная женщина, – подытожил Виктор.
– Тебе б такую уникальную!
– Я б не отказался. Может, поделишься адресочком?
– У сестрицы своей спроси адресочек! Это ж она мне такой подарочек подсунула!
– Клим, будь объективен. – Виктор разлил коньяк по рюмкам. – Это не Дашка тебе ее подсунула, это ты сам ее выбрал, согласно своим нумерологическим пристрастиям. Это твоя судьба номер пять.
– Глаза б мои не видели эту судьбу, – отмахнулся Клим. – Кстати, Виктор, ты бы, в самом деле, поговорил с Дашей, может, она нам что-нибудь полезное расскажет об этой проходимке?
– Уже разговаривал. Даша толком ничего не знает. Говорит только, что зазноба твоя больше на занятиях не появляется. И вообще, она мутная какая-то, вроде сектантки.
– Сектантка! – Клим воздел глаза к потолку. – Она еще и сектантка! Час от часу не легче!
– А что? Вполне вероятно. Ты же сам видел, как она была одета. Это даже не «Second hand», это раскольничий скит какой-то. Может, она денежки из тебя «на нужды партии» тянет? Принесла себя в жертву во имя веры.
– Да пошел ты! Мне и без того хреново.
– Когда вы с ней встречаетесь? – Виктор моментально перешел на деловой тон.
– Послезавтра, у реки. Тяга у нее, понимаешь ли, к воде.
– Ты у нее паспорт потребуй. Вдруг она никакая не несовершеннолетняя? Может, ей уже под тридцать, а она все под малолетку косит.
– Я не только паспорт потребую. – Клим кровожадно улыбнулся. – Я с этой стервы еще и расписку возьму!
– О, с распиской – это ты здорово придумал! – одобрил Виктор. – Вдруг она тебя до конца жизни шантажировать надумала?
Клим покачал головой. Что-то ему подсказывало, что девчонка ограничится двадцатью тысячами…
Несмотря на ранний час – десять утра, солнце пекло невыносимо. Солнцу было плевать, что в душе у Клима Панкратова царит тьма и смятение. Конечно, расставаться с кровно заработанными двадцатью тысячами было жалко, но дело даже не в этом. Обидно, что какая-то сопливая девчонка обвела его вокруг пальца как последнего идиота! Клим раздраженно пнул носком сандалии пакет с баксами, посмотрел на часы. Без двух минут десять, и, если эта стерва посмеет опоздать…
Она не опоздала, появилась на берегу ровно в десять. Удивительная пунктуальность для женщины. Впрочем, она не женщина, она – шантажистка.
Этим утром она решила явить себя в полной красе. Волосы стянула в конский хвост, отчего скулы стали еще выше, а сине-зеленые глаза приобрели несвойственную славянскому племени раскосость. Может, прапрабабка этой стервы в незапамятные времена шантажировала какого-нибудь печенежского хана примерно таким же образом, как ее правнучка теперь шантажирует его, бедного Клима? Может, хан тоже не выдержал, разобрался с негодницей по-своему, разбавил стылую славянскую кровь горячей азиатской? Отсюда и обманчивая внешность, и типично восточное коварство, и недетская расчетливость. Интересно, у той прабабки тоже было клеймо на пояснице? Может, печенежский хан расстарался, пометил шантажистку каленым железом…
– Принес? – спросила девчонка, не здороваясь.
– Принес. – Клим окинул хмурым взглядом ее легкомысленно короткий открытый сарафанчик. – Для меня нарядилась?
Она лишь усмехнулась в ответ.
– А не боишься, вдруг я не совладаю с чувствами? – Клим сделал шаг ей навстречу.
– У тебя есть лишние десять тысяч? – Девчонка и бровью не повела.
На какой-то момент он очень серьезно задумался, а не заплатить ли этой пигалице еще за одну ночь? Заплатить и заставить откатать программу по полной. Здравомыслие взяло верх – не велика птица, чтобы отдавать ей такие бабки.
– Деньги есть, но ты того не стоишь, – усмехнулся он.
