С бьющимся сердцем она пробежала глазами статью, то и дело выхватывая из контекста знакомые фразы — собственные резкие слова в адрес противников перемен. Там было все, о чем она рассказала Тони, будучи уверенной, что он не станет цитировать ее в статье. Но журналист выплеснул на страницы газеты весь ее гнев и недовольство старомодными методами обучения, используемыми в школе, почти дословно привел критические замечания в адрес некоторых коллег, разве что не назвал имен.
«Даже если бы Тони приложил к статье мою фотографию в бикини, — уныло подумала Линн, — последствия были бы ненамного хуже». Несомненно, если бы такая мысль пришла ему в голову, он бы без зазрения совести воплотил ее жизнь — все средства хороши, чтобы повысить тираж.
По дороге в школу Линн с ужасом гадала, что ее ждет. Глубоко вздохнув, она решительно отворила дверь в учительскую и увидела полдюжины голов, склонившихся над свежим номером «Милденхед газетт».
— Линн, дорогая, зачем ты это сделала? — Кен старался говорить ласково и с сочувствием, но у остальных преподавателей не было причин вести себя деликатно, и они гневно уставились на девушку.
Мэри нахмурилась:
— Линн, я не верю, что это опубликовано с твоего согласия.
— Спасибо, Мэри. Я так же потрясена, как и вы все. Мне жаль, но вы же знаете, что за народ эти репортеры, даже лучшие из них иногда совершают ошибки. Тони, наверное, думает, что оказал мне добрую услугу, и удивится, когда узнает, что это не так.
— Надеюсь, ты понимаешь, Линн, что это может обернуться для тебя неприятностями. — Мэри снова нахмурилась. — Мне страшно за тебя, дорогая. По-моему, на этот раз ты зашла слишком далеко.
— Пожалуйста, не сыпь мне соль на рану, Мэри. — Голос Линн дрогнул. — Я ничего не могу с этим поделать. Можешь мне не верить, но я просила Тони показать мне копию статьи прежде, чем она будет напечатана, а он отказался, сославшись на то, что у него нет времени. Теперь я знаю истинную причину.
Когда учителя стали расходиться по классам, Мэри догнала подругу в коридоре и шепнула:
— Держись, Линн. Боюсь, что гроза над твоей головой разразится еще до конца дня.
Но день прошел без каких-либо событий. Время тянулось медленно, и Линн каждую секунду с замиранием сердца ждала вызова в кабинет директора. Когда прозвенел последний звонок и она наконец села за руль своего автомобиля, у нее вырвался вздох облегчения.
Уик-энд она, как обычно, провела на реке в обществе Кена. Они катались на лодке, и Линн невольно ловила себя на мысли, что все время поглядывает на берег, пытаясь разглядеть Криса в каждой одинокой фигуре, бредущей по тропинке.
Ей захотелось размяться, и она села на весла, а Кен, вытянувшись во весь рост на носу лодки, наблюдал за девушкой из-под полуопущенных век.
— Директор уже сказал тебе что-нибудь по поводу статьи, любимая? — спросил он.
— Пока нет, но, думаю, буря разразится в понедельник.
— Не переживай — если это не случилось сразу, значит, все обойдется.
— Надеюсь, ты прав, — вздохнула Линн.
В понедельник утром на своем столе в учительской она обнаружила официальное письмо с пометкой «Лично и конфиденциально». Вскрывая конверт, она со страхом подумала: «Началось». Письмо было напечатано на машинке, видимо, под диктовку. В верху листа дорогой бумаги стояли исходящий номер и штамп министерства образования.
«Уважаемая мисс Хьюлетт!
Я с некоторым удивлением и большим беспокойством прочел статью о Вас в «Милденхед газетт». Автор этого материала в несколько непрофессиональных терминах излагает аргументы, которые, насколько мне известно, Вы используете в защиту своих методов обучения. Очевидно, что, с одной стороны, кто-то усмотрел в сложившейся ситуации сенсационный аспект и стремится использовать это в своих интересах («Он имеет в виду Тони», — сердито подумала Линн), а с другой стороны, кто-то хочет таким способом продвинуть свои идеи («Теперь он имеет в виду меня»). В любом случае статья настолько безвкусна и неэтична, что не делает чести ни ее автору, ни ее героине.
Имея некоторое отношение к сфере образования и будучи беспристрастным наблюдателем, могу сказать, что, по моему мнению, простого энтузиазма двух неопытных, но радикально настроенных молодых людей, к сожалению, недостаточно, чтобы искоренить глубокие предубеждения, всплывающие в умах большой группы населения, и особенно в умах родителей, когда дело касается обучения детей.
Акцент на скандальном аспекте этой проблемы лишь укрепит сомнения читательской аудитории. Боюсь, Вы выбрали себе неудачного союзника в прессе. Признаю, что именно я убеждал Вас в том, что, для того чтобы получить поддержку других, надо убедить их в своей правоте, однако не такие средства я имел в виду.
Я решился изложить свои соображения в этом письме, поскольку лично знаком с Вами и желаю оградить Вас от возможных неприятных последствий столь опрометчивого поступка. Я информировал директора школы, мистера Пенстоуна, что сам переговорю с Вами по поводу статьи, и просил его не вмешиваться.
И последнее. На Вашем месте я бы при первом удобном случае связался с автором статьи и попросил, чтобы он серьезно пересмотрел свой подход к этому материалу. Больше того, советую Вам убедить его отказаться (для Вашей же пользы) от написания новых статей на эту тему. Вы, конечно, не обязаны прислушиваться к моему совету, но, если Вы этого не сделаете, я снимаю с себя ответственность за последствия.
Искренне Ваш,
К. М. О. Йорк, инспектор Ее Величества».
К тому времени, когда Линн дочитывала последнее предложение, она была в состоянии тихого бешенства. Подойдя к Мэри, девушка бросила перед ней письмо и, тяжело дыша, проговорила:
— Прочти это.
Мэри первым делом с любопытством взглянула на подпись.
— Гм-м. «К. М. О. Йорк». Интересно, что означают эти «М.О.» в середине? — Прочитав письмо, она пожала плечами: — Ну и что тут особенного? Он абсолютно прав. Неудивительно, что гнев богов не обрушился на тебя в пятницу — его вмешательство это предотвратило. По-моему, Линн, ты должна быть ему благодарна.
— Я его отблагодарю, можешь не сомневаться. Сегодня же сочиню достойный ответ в его стиле.
— Не понимаю, чем он тебя разозлил? Статья гнусная, ты сама это признала, а теперь отказываешься от своих слов только потому, что Крис отправил тебе письмо, в котором тактично сказал то же самое! Между прочим, он мог бы этого и не делать, а просто бросить тебя на произвол судьбы.
В душе Линн понимала, что Мэри права, но продолжала упорствовать — ей хотелось отомстить человеку, чей образ словно заноза засел в ее сознании с первого дня их знакомства.
В тот же вечер она написала ответ на его послание:
«Уважаемый мистер Йорк!
Спасибо за Ваше письмо. Сожалею, что Вам не понравилась статья обо мне, напечатанная в «Милденхед газетт», и что Вы не одобрили ее стиль и содержание. Однако должна Вам заметить, что статья предназначена массовому читателю, а не такому эстету и блестящему интеллектуалу, как Вы. Она написана опытным журналистом (я считаю, что его возраст не имеет значения), который использовал самые эффективные средства, чтобы заинтересовать читателя важной проблемой и заставить его задуматься.
