Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 119
Нет, не смейтесь, на Менсале тоже есть понятие контрабанды. Когда, например, один губернатор запрещает поставлять другому какое-либо вооружение. Или объявляет у себя в провинции тотальный запрет на тяжёлые наркотики, рассчитывая нажиться на «подпольных» поставках. Или блокирует мятежную территорию… В общем, нам элементарно не повезло: мы оказались в зоне, свободной от «левого груза», и вооружённые отморозки, состоящие на службе у местного губернатора (тоже, наверное, отморозка), приняли нас, болтающих с рыбаками путешественников, за отпетых контрабандистов, передающих подельникам запрещённые товары.
И открыли шквальный огонь из пулеметов.
Бывали под огнём? Согласитесь, ощущения так себе. Сейчас я могу позволить себе шутку, но тогда, посреди озера, рискуя или получить пулю, или взорваться, или пойти на дно в продырявленном корыте, мне было страшно до рвоты. И это несмотря на то, что я, говоря без лишней скромности, человек привычный. Во время путешествий на «Пытливом амуше» мне довелось испытать прелести участия в бою, но одно дело – активно защищаться, чувствуя локти верных, а главное опытных в таких делах товарищей, и совсем другое – оказаться под огнём в компании двух «ботаников».
Ну, вы поняли.
К счастью, Гатов успел выхватить из рук капитана карту – на ней до сих пор сохранились пятна от мозгов несчастного – и прыгнуть в паровинг. Мы взлетели – Каронимо, как выяснилось, неплохо управлялся с машиной, однако потеряли первый двигатель. Третий, который наспех залатали, начал сбоить почти сразу после взлёта, но самая большая проблема заключалась в том, что Павел поймал пулю. Перед тем как провалиться в забытьё, он успел указать точку, где мы должны оказаться, и даже название уточнил – Паровая Помойка, но следующие шесть часов стали для нас с Бааламестре настоящим испытанием. Кузель тянет, но двигатели работают неохотно, с перебоями; у Гатова поднялась температура, он начал бредить, три раза открывалось кровотечение, которое нам удавалось остановить, однако кошки-мышки со смертью не могли продолжаться слишком долго. Нам нужен был врач. Нужен был ремонт. Мы с трудом представляли, куда летим, и не знали, какой прием нас ожидает. Мы шли выше облаков – чтобы нас не видели с земли – по компасу, два раза отклонялись от курса и возвращались, проклиная свой идиотизм.
Мы стали похожи на невротиков, но мы долетели.
В получасе от Помойки сдох третий двигатель. Мы потеряли скорость и высоту, а ещё через пятнадцать минут отказал и четвёртый мотор, что стало паровингу приговором. Он слишком тяжёл, чтобы держаться в воздухе на одном движке. К тому же в окрестностях Паровой не нашлось ни достаточно большого озера, ни достаточно широкой реки, поэтому приземление, и без того проходящее в режиме неконтролируемого падения, пришлось осуществить на ближайшее поле. Я сломал два ребра, Каронимо – руку, но по сравнению с паровингом мы отделались лёгким испугом – самолёт восстановлению не подлежал.
Переломанные, окровавленные, растерянные, не знающие, что будет дальше, мы выбрались из-под обломков подобно пережившим кораблекрушение морякам. Мы готовились к худшему, думали, что попадём в лапы местных вояк, а оказались среди друзей: подоспевшие с Помойки ребята помогли нам прийти в себя, пригласили врача, а главное – скрыли следы крушения, представив его своим неудачным экспериментом.
Наверное, такое мог проделать только Эзра.
Мы укрылись во владениях старого курильщика, успокоились, пришли в себя, а через пару недель, когда Павел очнулся, у меня с ним состоялся важный разговор:
«Как ты собираешься возвращаться на Кардонию?»
«Не «как», а «когда», – поправил меня Гатов.
«Я понимаю, что тебе нужно оправиться от ран…»
«Не только, друг мой, не только».
В тот момент я ещё не понимал, насколько глубоко влип. Да, на Кардонии галаниты нас преследовали и похитили, как я считал, чтобы лишить Ушер гениального изобретателя. При этом Павел – в этом я имел возможность убедиться – был настоящим патриотом, и я не сомневался, что он захочет вернуться на родной архипелаг как можно скорее, чтобы помочь в войне…
В общем, я ошибся.
«Учитывая обстоятельства нашего бегства с Кардонии, нас наверняка считают погибшими, – тихо произнёс Павел. – И меня это устраивает».
Сначала мне пришло в голову, что Гатов струсил. Я возмутился. Я открыл рот, собираясь объяснить, что его планы меня не касаются, но Павел едва заметно шевельнул пальцами, показывая, что не следует орать у постели тяжелораненого, и негромко продолжил:
«Речь идёт всего о нескольких месяцах, Олли. Нужно, чтобы улеглись страсти».
«На Кардонии?» – Я всё ещё не понимал, что происходит.
«Кардонии придётся обойтись без меня, – послышался тихий ответ. – Во всяком случае – пока».
Почему он так странно себя ведёт? Он боится?
«Подай весточку Дагомаро, – предложил я. – Винчер сможет обеспечить нам безопасный выезд с Менсалы».
«Нет».
«Если у него не получится, я могу обратиться к Помпилио…»
«Ты не понимаешь…»
«Так объясни!»
Но кричал я напрасно: Гатов уже решил во всём признаться и дополнительного стимула ему не требовалось.
«Я кое-что сделал для Дагомаро, но не хочу, чтобы он воспользовался моим изобретением, – ровно произнёс Павел, глядя мне в глаза. – А он не воспользуется, пока меня нет».
Я помолчал, а затем задал вопрос, ответ на который знал:
«Ты говоришь об оружии?»
Павел тоже выдержал паузу, причём все эти секунды он не отрывал от меня взгляда, после чего криво улыбнулся:
«Ты хотел бы прославиться как изобретатель нового Белого Мора?»
Страшный вопрос подразумевал один-единственный ответ:
«Пожалуй, нет».
«Вот и я не хочу».
Из дневника Оливера А. Мерсы alh.d.
* * *
– Трудно ли было в Шпееве? – повторил вопрос Бааламестре. На секунду притворно задумался, изображая, что размышляет над ответом, после чего рассмеялся и весело сообщил: – Не настолько трудно, как можно было ожидать.
Учитывая, что Каронимо пришлось общаться с заправилами менсалийского преступного мира, собаку – и не только её! – съевшими на обманах и подлости, Гатов позволил себе усомниться:
– Врёшь! – И сделал глоток бедовки.
Ответом стал громкий хохот.
Удачное завершение опаснейшей поездки в сферопорт отмечали крепким: сидя у костра, пустили по кругу бутылку настоящей ушерской «ягодницы», которую Бааламестре привёз из Шпеева. Пили из горлышка, поскольку забыли в мастерской кружки, а сбегать поленились, и без закуски – по той же самой причине.
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 119
