— Потом привезешь!
И, внимательно посмотрев на Наталью, осторожно спросила:
— Она жива?
— Жива, — строго сказал он и хлестнул вожжами лошадь. — Но-о!
Ему ещё предстояло три версты нести Наташу на руках…
В покои главного мага он ввалился, против обыкновения не постучав. Тот читал какую-то старинную книгу и только поднял на вошедшего глаза, не высказав ни возмущения, ни удивления.
Алимгафар положил неподвижную Наташу у его ног и, встав на колени, уткнулся лбом в пол.
— Прошу, тебя, великий, сделай так, чтобы она жила! Вечным рабом твоим буду!
Великий маг усмехнулся про себя: если бы каждый человек исполнял обеты, что дает всемогущему в тяжелую минуту испытаний, на земле настало бы всеобщее благоденствие. Увы, слаб смертный: пройдет опасность, и забывает он свои обещания. Он подошел к лежащей девушке, прикоснулся двумя пальцами к её шее и скомандовал Алимгафару:
— Ко мне на стол, быстро!
Юноша знал, где это. В соседней комнате стоял стол, покрытый пластиной блестящего, похожего на слюду, минерала. На нем маг проводил свои высоконаучные опыты, зачастую втайне от глаз других слуг Арала. Сюда он и положил Наташу.
— Она жива? — спросил Алимгафар замирающим голосом, вдруг под испытывающим взглядом великого усомнившись в этом.
— Стал бы я заниматься мертвой! — сердито буркнул Саттар-ака. — Зажги свет! Будешь мне помогать!
Алимгафар зажег несколько керосиновых ламп, подвешенных к потолку на металлических цепях. Маг повернул голову Наташи и осторожно ощупал.
— Слава Аралу, только трещина, осколков нет… Ножницы мне!
Юноша подал ножницы и вздрогнул от того, как ловко, но безжалостно стал выстригать маг её прекрасные русые волосы, освобождая кровоточащую рану.
— Мазь давай! — приказал он.
Юный магистр подал верховному лекарю баночку, выточенную умельцами из куска опала и украшенную золотой вязью. При виде её любой коллекционер или ювелир задрожал бы от зависти, но слуги Арала воспринимали свое богатство как само собой разумеющееся, потому маг спокойно извлек из антикварной вещицы какую-то черную вязкую мазь, наложил на рану и уверенно стал бинтовать. Затем взял тонкий острый кинжал, распорол рукав костюма, обнажив руку девушки с торчащей наружу сломанной костью.
— Да-а, здесь будет посложнее, — пробормотал он себе под нос и спросил. — Она — артистка балета? Если судить по костюму…
— Нет, воздушная акробатка.
— Я не знал, что у тебя есть знакомые в цирке, — спокойно заметил маг, не глядя на ученика, но чувствуя его волнение.
— Никогда прежде я не заходил в цирк, но сегодня случилось непредвиденное — мне надо было убить время до темноты, я и зашел… А некоторое время спустя в шапито начался пожар…
— Ты спас жизнь незнакомому человеку. Это хорошо.
Маг подчеркнул слово "незнакомому", ожидая отклика юноши: неужели он так ошибся в своем ученике? Но тому уже стало неудобно морочить голову учителю.
— Я знал её раньше, великий. Пять лет назад мы работали в одной труппе…
— Подержи её руку, — маг вынул из шкафчика в стене две аккуратные дощечки, сложил вместе сломанные кости, достал из другой баночки мазь янтарного цвета и, смазав место перелома, крепко забинтовал.
— Отправить её в Терем? — внешне безучастно поинтересовался Алимгафар.
— Нет, пусть остается здесь, — задумчиво ответил великий маг. — Распорядись, чтобы из мастерской прислали Рогнеду — она позаботится.
Подметив обеспокоенный взгляд юноши — пострадавшая не подавала признаков жизни, — маг терпеливо повторил:
— Рогнеда все сделает!.. А мы, если не возражаешь, поговорим о событиях минувшего дня!
ГЛАВА 6
Почувствовав, что церемония знакомства несколько затянулась, Николай Николаевич смутился, отвел взгляд и, прошептав: "Простите!" — поспешно отошел.
За столом никто ничего не понял.
— Что это с ним случилось? — обвел товарищей удивленным взглядом Верещагин.
— Наши советские красавицы вызывают у буржуев шок! — смеясь, предположил Петруша.
— Астахов, вернись! — Фирсов кинулся было за другом, но передумал и, пожав плечами, вернулся за столик. — Какой-то он сегодня странный…
"Действительно, странный, — подумала Катерина. — Первый раз увидел, а так разволновался… Постой-постой, да ведь он и не на меня-то смотрел… на крестик!.. Его фамилия — Астахов! Как же это я сразу не сообразила?! Ведь он… дядя Ольги! А я — с их фамильным крестиком! Еще бы ему не разволноваться! Что он обо мне подумал?! И как я ему все объясню?"
Ее бездумный, как выяснилось теперь, поступок — нацепила чужую драгоценность! — поставил Катерину в неловкое положение. Конечно, никто не заставит её объяснять, откуда взялся крестик — могла же она у кого-нибудь его купить! — но разве она сама сможет об этом умолчать?
"Катя! — как бы услышала она голос отца Остапа. — Ты же всегда была честной девочкой!"
— Катюша! — услышала она наяву голос Петруши; тот пытался привлечь её внимание, но она так глубоко задумалась. — А не пойти ли нам потанцевать, пока другие жуют?
— Посмотрите на этого шустрика! Не выйдет! — загомонили остальные врачи. — Уважая задумчивость прекрасной дамы, предполагая, что она устала с дороги, мы сидим и деликатно не беспокоим, а он — тут как тут!.. Выбирайте, Катерина Остаповна, с кем бы вы хотели потанцевать?
— С господином Фирсовым! — выпалила Катерина.
— Со мной? — искренне удивился хирург, которого прежде женщины не баловали вниманием.
— Поторопись! — шутливо толкнул его в плечо Верещагин. — Потом будешь от счастья млеть.
Катерина мысленно пожалела Фирсова — ведь она просто собиралась использовать его в своих целях — и подала свою руку в ответ на неловко поданную его.
— Участники симпозиума остановились в одном отеле, Роман Александрович? — спросила Катерина своего партнера по танцам, стараясь, чтобы её вопрос прозвучал равнодушно, как если бы она старалась занять хоть чем-то возникшую в общении между ними паузу: Фирсов был сейчас занят лишь тем, как бы не наступить Катерине на ногу — сил на разговоры у него уже не осталось…
Он поднял на неё сосредоточенные глаза: неужели в танце ещё и разговаривать надо?!
— Да не напрягайтесь вы так! — посоветовала ему Катерина. — Не думайте о том, куда ставить ногу, это получится само собой! Представьте себе, что… вы качаетесь на качелях или, например, гребете на лодке… левое весло, правое весло, левое весло, правое весло…
— Какая вы умница! — восхищенно произнес вконец измучившийся хирург, который попытался последовать её совету и, к своему удивлению, будто освободился от тяжелой ноши. — А для меня танцы всегда были прямо-таки испытанием! Теперь, оказывается, я могу не бояться опускать вниз ногу после очередного шага… Вы о чем-то меня спрашивали, Катюша?
