— Спасибо. — Она смущенно отвела взгляд. — Я хотела бы поблагодарить мистера Бартлеби — но он, наверно, уже ушел?
— К сожалению. И появится только в понедельник. Ну что, едем?
Выйдя из отеля, они повернули к парковочной площадке. Питер открыл дверцу темно-синего «БМВ». Через минуту автомобиль выехал со стоянки.
— Через четверть часа будем на месте, — пообещал Питер. — В Тампе пробки большая редкость, так что не опоздаете.
— У нас их вообще нет, — усмехнулась Лиза. — Городок небольшой, а молодежь предпочитает скутеры и мотоциклы. — Она рассеянно посмотрела в окно и замерла от удивления — из отеля вышел… Кен Джессон. В следующее мгновение автомобиль повернул влево, и Кен — или человек очень на него похожий — пропал из виду. Лиза оглянулась, но его уже не было. Он или не он? Нет, скорее всего, ошиблась. Кену абсолютно нечего делать в Тампе. Он ведь сам говорил о каких-то планах на выходные.
— И как же называется это райское местечко, где водятся такие красивые девушки и где совсем нет пробок? — осведомился Питер.
— Мерфи-Лейк, штат Вашингтон. Самый обычный американский городок. А красивых девушек, уверена, и в Тампе хватает.
— Возможно. Наверно, они только мне на глаза не попадаются. — Он печально вздохнул.
Взгляд ее медленно скользнул вверх и прополз по левой руке Питера. Кольцо на пальце отсутствовало, не было и светлой полоски, выдающей обычно хитрецов, предпочитающих носить этот символ брака в кармане. Но это еще ни о чем не говорило. Многие женатые мужчины, отправляясь на работу, предпочитают оставлять свидетельство своей несвободы в укромном местечке или просто кладут его в карман. К тому же, если он даже и не был женат, это вовсе не означало, что у него нет женщины. А если таковая есть, то упустить парня вроде Питера Файнса она себе не позволит.
Не то чтобы он был так уж красив в классическом смысле слова — лицо немного грубоватое, на щеках и подбородке тень щетины, пепельные волосы подстрижены, пожалуй, немного слишком коротко, — но в нем ощущалась неиссякаемая сила, дремлющая мужественность. Его крупное, поджарое тело, состоящее, казалось, из одних только мышц и сухожилий, вырабатывало убийственные дозы тестостерона, и женщины безошибочно это чувствовали. И для закрепления эффекта — требуемая доза предупредительности и внимания.
— Давно в «Тампа-Инн»?
— Третий год. С тех пор как ушел из полиций. — Развивать тему Питер не стал. — Вы к нам по делам или…
— По делам.
Разговор сам собой иссяк, и они, оба чувствуя себя немного виноватыми, замолчали.
Поездка действительно не заняла много времени, и уже минут через десять автомобиль приблизился к бордюру.
— По-моему, это где-то здесь. Думаю, вон тот особнячок. — Питер указал на скромный по меркам Флориды двухэтажный домик в средиземноморском стиле, частично скрытый молодыми пальмами.
— Спасибо. — Лиза толкнула дверцу, но, прежде чем выйти, неожиданно для себя спросила: — А вы завтра работаете?
Он кивнул.
— Тогда… до завтра?
Вымощенная каменными плитами дорожка привела ее к аккуратному двухэтажному особнячку, уютно расположившемуся за густой стеной благоухающей бугенвиллеи. Фронтоны на мансардной крыше были тем легким штришком, который придавал строению ту же элегантность, что и шляпка красивой женщине. Безыскусные, почти геометрических линий перильца по обе стороны от крыльца служили дополнительным украшением. К центральной двери вели грубо обработанные гранитные ступеньки. От рассаженных вдоль дома розовых кустов — белых, кремовых, красных — исходил необыкновенный, невыразимый аромат.
Лиза поднялась по ступенькам и только было подняла руку, чтобы позвонить, как дверь открылась.
— Мисс Макбейн? — Молодая темноволосая женщина с глубокими карими глазами радушно улыбнулась. — Входите, отец вас ждет.
Переступив порог, Лиза оказалась в прохладной прихожей.
— Меня зовут Ева. — Женщина протянула руку. — Обед уже почти готов. Надеюсь, вы проголодались.
Лиза смущенно улыбнулась.
— Папа! К тебе гости! — крикнула Ева. — Встречай!
Эван Чалмерс уже спускался по лестнице.
— Извините, перебирал бумаги да и забыл про время. Проходите, Лиза. — Он повернулся к дочери. — Мы будем в библиотеке — ладно?
— Мне нужно еще минут двадцать. И прошу не опаздывать. — Ева поспешила в кухню, а Чалмерс, взяв гостью за локоть, повел ее в противоположную сторону.
В библиотеке царила та особенная, свойственная всем хранилищам знаний атмосфера, попадая в которую человек проникается смиренным почтением к мудрости великих. Зашторенные окна, полумрак, тишина, запах кожи и табака. Хозяин щелкнул выключателем, и Лиза огляделась. Две стены занимали высокие, от пола до потолка, деревянные стеллажи, сплошь уставленные как старинными фолиантами, так и современными изданиями, в основном справочниками и энциклопедиями. Впрочем, внимание Лизы привлекли не они, а выполненный маслом портрет молодой, необычайно красивой женщины в вечернем платье. Женщина, казалось, смотрела прямо на Лизу. Смотрела с грустью в глазах и легкой, едва уловимой улыбкой на губах.
— Моя жена, Саманта, — объяснил Чалмерс, перехватив взгляд гостьи. — Они с вашей матерью были лучшими подругами.
Больше он ничего не сказал, а расспрашивать Лиза не стала.
— Да вы садитесь. — Чалмерс указал на огромное кожаное кресло, у резного деревянного столика. Устроившись в другом кресле, он положил на колени уже знакомую ей папку из банковского сейфа. — Я просмотрел бумаги и хотел бы ввести вас в курс дела.
Лизе стало вдруг не по себе. Самая обычная, тонкая картонная папка превратилась вдруг в некое подобие ящика Пандоры. Что в ней? Какие тайны она хранит? И что станется с ее нынешней, пусть не совсем счастливой, но тихой, размеренной, спокойной жизнью, когда из-под обложки выползут дремавшие четверть века монстры прошлого? Может быть, лучше и не знать их вовсе? Может быть, безопаснее оставить все, как есть?
Словно прочитав ее мысли, Чалмерс ободряюще улыбнулся и кивнул.
— Я знаю, что вы чувствуете. Если не хотите….
Лиза перевела дыхание.
— Нет, рассказывайте. Без этого ведь все равно не обойтись — верно?
Он серьезно посмотрел на нее и кивнул.
— Вы правы; не обойтись. У прошлого есть одна особенность: рано или поздно оно напомнит о себе.
— Я вас слушаю, — повторила Лиза.
Чалмерс заговорил. Слушая его, она чувствовала себя человеком, проснувшимся перед утренней зарей. Тьма постепенно рассеивалась, и из мрака проступали отдельные фрагменты долго скрывавшегося под его пологом неведомого мира. Детали приобретали все более ясные очертания, складывались в незнакомый пейзаж.
Она не перебивала, не задавала вопросов, и понемногу те, о ком шла речь, обрастали плотью и наполнялись кровью, их характеры прочерчивались все четче, за их поступками проступала логика.
