Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 19
Это оттого, что там – весело.
Недавно у меня, как у «специалиста с мировым именем», выспрашивали, чего хочет женщина – любить или быть любимой. Что, по-разному? Ну хорошо, а чего ищешь ты? То есть я, Марта.
Это большое заблуждение полагать, что на нехитрые вопросы у тебя есть ответ. Внезапно зависаешь, чувствуя себя каждую секунду всё глупей. Ведь не Господь же над тобой сейчас монетку подкинул, просто человек спросил, а почему-то не получается отмахнуться. Приходится думать, а у меня для этого слишком тесные туфли были.
Но, в общем, я пришла к выводу, что со мной всё происходило периодами. Влюблялась, как кошка, не нуждаясь во взаимности; уставала и шла на ручки к тому, кто утешит; начинала задыхаться и снова хотела только сама.
Ничего особенно ужасного в этих качелях нет, и так было счастье, и этак будет. Плохо только одно – если встречаешь прекрасного человека, идеально подходящего под определённую задачу, а потребность у тебя сейчас ровно противоположная. Он стоит, весь такой годный, чтобы разбить об него сердце, заполнить твои мысли, чтобы беспамятно влюбиться – а тебе именно сейчас нечем. Честно стараешься и вроде даже преуспеваешь, но вдруг приходит кто-нибудь и приносит не заказанное, а то, что нужно на самом деле. И сразу обрушивается ошеломляющая лёгкость, которая способна смять реальность верней бетонной плиты. Как просто, оказывается, быть счастливой. Даже медитация не нужна, только вовремя поданная чашка с водой. Вот чего искала душа моя, надо же…
И хорошо всё, но от тебя без особой боли отсекли фрагмент, а другой, наоборот, возник в неожиданном месте, и ты теряешь равновесие, падаешь, как фарфоровая пастушка с каминной полки. Тебя поймают у самого пола и спасут, а как же иначе.
Болезненным будет всего одно мгновение – когда оборачиваешься, уходя, или тебя уносят, а ты смотришь через чужое плечо. На того, кто остался на мраморной поверхности. Неважно, будет ли это твой несостоявшийся принц или влюблённый оловянный солдатик, главное – он оказался несвоевременным. Такой прекрасный, но не сейчас, не для тебя.
Кажется, кроме самой первой любви, случившейся в двадцать лет, я всегда искала человека «под задачу». Может, с тех пор я разучилась любить. Или я тогда ещё не научилась анализировать, и на самом деле всегда было так же. Качели. Но теперь я точно знаю, как они останавливаются.
Когда выбираешь мужчину, – пусть «под задачу», если иначе не способна, – не для прикладывания к ранам и не для нанесения новых, а чтобы с ним быть.
Раньше или позже появляется кто-нибудь, с кем можно заключить негласный договор: что бы ни случилось, мы вместе живём, вместе спим и вместе стареем. Довольно непраздничные и совсем не романтичные пункты. Но это, в общем, единственное, что позволяет без ужаса смотреть друг на друга, подмечая, как мы меняемся изнутри и снаружи, и единственное, к чему стоит возвращаться.
Правило котика
Уходила из дому и возвращалась четыре раза, даже не особо что-то забыв, а как наша кошка Деменция, без мысли. Смертельно не хотела идти, шевелиться, тоска казалась прошитой в самой основе, точно как с теми самопальными пластинками, когда «Люби меня нежно» записывали «на рёбрах». И у меня под музыкой, под словами, под нежностью – кости, серые пятна, тоска. Время от времени тянет сложиться, спрятать живот и немножко так посидеть, пока муть, вдруг выступившая наружу, не всосётся внутрь. Пыталась словами назвать, чего же хочется, получилось: уехать навсегда на край света и там податься в котики. Больше чтобы ни о чём не думать, обменять ответственность на пристанище и никуда уже не уходить.
Я всегда была достаточно хорошенькая, чтобы многие мужчины хотели сделать меня своей женщиной, но только один из них оказался готов в ответ стать моим мужчиной. Обычно мне полагалось принадлежать без обязательств, быть не тяжелей, чем белые лепестки, которые насыпались в постель, не обременительней кошки, спящей на покрывале, не постоянней недельного прогноза погоды – и я прекрасно это умела, и я умела это покорно, потому что никогда не чувствовала права обвыкнуться в чужой жизни. Да и за что меня оставят? Что есть такого, заставляющего выбрать меня из других серых и полосатых и сказать – я твой? С какой стати мужчина, ежедневно уходя из дома, будет обязательно возвращаться – ко мне?
Но нет специального свойства в человеке, чтобы его любили, это свойство любящего. И пока не повезёт найти того, кто готов быть твоим, бесполезно искать хорошие руки для себя, не имеет смысла надеяться, что как-нибудь сложится и уживётся, пока сама не сможешь взять – своего.
Прелесть долгого брака в том, что рядом есть человек, который
– помнит тебя на самом пике формы. Не чувствуешь себя конченым лжецом, говоря «раньше я весила сорок килограммов и была прекрасна» – он подтвердит. Мне и подтвердит, потому что сама я перестала в это верить;
– искренне считает, что ты способна сбежать с разносчиком пиццы. Никому не придёт это в голову, ни бесстрастному наблюдателю, ни мне, ни даже разносчику пиццы, и только он один видит прежнюю девицу, пропатченную[4]бесконечной неотразимостью, возобновляемой невинностью и солдатской готовностью к любви. Это уже не память, а какой-то особый, строго сфокусированный дефект зрения.
Зеркало, в котором «ты пребудешь всегда без морщин, молода, весела, глумлива», похоже, единственное, ради чего стоит держаться пятнадцать лет и не сбегать всё-таки с разносчиком пиццы.
Сижу в подушках, играю на айпадике. Котик запрыгивает на кровать и с некоторого расстояния пытается поймать мой взгляд. Наблюдаю искоса, делая вид, что не смотрю, – на руки залезет, станет мешать. Деликатный котик вешает нос и отходит. И тут я говорю «ладно, иди сюда», и он вприпрыжку несётся на руки и, да, мешает играть.
И меня прямо-таки пронзает, вы знаете. Это всегда случается с теми, кто тебя преданно и настойчиво любит – с детьми, котиками и прочими бедолагами. Ты, в общем, ценишь и тоже любишь, но это не повод, чтобы всё время обниматься – и часто стараешься не замечать, когда они ищут твой взгляд. При этом точно известно, что через какое-то время год жизни согласишься отдать, чтобы вернуть этот момент. Дети вырастают, котики дохнут, «прочие бедолаги» тоже куда-то деваются, – и каждое упущенное объятие потом жжёт и выкручивает сердце больше, чем настоящая вина. Непринятая, неотданная любовь прокисает и травит годами, её невозможно потом переадресовать, изжить с кем-нибудь другим. Вот она, настоящая мука любви, а не то, что тебя бросают.
Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 19
